Мой старший брат Иешуа
Шрифт:
Какое-то время о нем можно было не думать.
Итак, в Иерушалайме заканчивалась подготовка к свадьбе, когда случилось страшное: Кассий был убит в битве с Гаем Октавианом и Марком Антонием, и теперь этот самый Антоний, друг покойного Кесаря, будет полновластным владыкой Асии, Ликии, Сирии, Келесарии, Финикии, Иудеи, Египта – и прочего, прочего, прочего; в общем, полумира. Антоний прославлен своей жестокостью, жадностью и прямотой, и к нему уже направляется депутация богатых евреев, чтобы склонить его к устранению проклятых эдомитян: Ирода и Фасаэля. Которые, ко всем прочим своим грехам, всячески поддерживали кесареубийцу Кассия, поддерживали, деньги ему давали и воевали за него!
В
Ирод и Фасаэль сделали это. На трех легких биремах они вышли из Япы [7] в неспокойное море и, плывя день и ночь, сумели обогнать несущийся по Великой Азиатской дороге караван. В Эфесе братья организовали грандиозную встречу новому правителю и вручили ему двести талантов золота и пятьсот серебра – все, что было заготовлено для свадьбы.
Я думаю, Антоний был не только жаден и жесток, но еще и опытен и мудр. Он лучше, чем кто-либо, понимал, какова судьба клиентеллы, вынужденной примыкать то к одному, то к другому патрону. Поэтому невольное изменничество сыновей Антипатра (которого он, кстати, хорошо знал еще со времен войны Кесаря и Помпея; в той войне Антипатр твердо стоял на стороне Кесаря) Антоний великодушно забыл. Надо сказать, действительно забыл – и никогда не вспоминал.
7
Вероятнее всего, это Яффа, Иоппия.
Во время этой встречи Ирод и Антоний понравились друг другу и не стали этого скрывать. Другое дело, что времени для утех в тот раз у них было не так много.
Тем временем прибыли жалобщики. Антоний арестовал их и собрался предать казни, но Ирод стал горячо отговаривать его от свершения этого неправедного дела. Антоний скорее удивился, чем прислушался к доводам, но отказать не смог.
Из Эфеса Антоний отправился в Антиохию, а затем на Кипр, а братья вернулись в Иерушалайм – по суше, поскольку и корабли с гребцами и лучниками они преподнесли в дар великому владыке.
Итак, свадьбу пришлось отложить, но Гиркан был доволен хотя бы тем, что Антоний подтвердил его титул этнарха, а также назначил тетрархами Иудеи и Галилеи Фасаэля и Ирода соответственно. Теперь у них были свои родовые земли. Ирод также сохранил наместничество над всей Келесарией и теми остатками Сирии, которые еще не отпали к парфянам…
В это же самое время Дора с сыном переехала в Тир. Причина этого неизвестна; во всяком случае, шпионы Ирода не смогли сообщить ему ничего существенного. Возможно, Дора была озабочена прежде всего образованием и воспитанием сына. Антипатру пошел четырнадцатый год; Тир же славился своими школами и академиями. А может быть, ей просто прискучила небольшая Самария. Тир был куда больше, шумнее и ярче.
Вернувшись, Ирод застал Гиркана за сбором внеочередной дани с подданных – дабы возместить подарок Антонию и сыграть наконец злосчастную свадьбу, – и своей волей отменил этот сбор и даже раздал обратно уже собранное. Гиркан пытался протестовать, но полномочия Ирода как римского наместника оказались куда весомее, чем самовластье этнарха Гиркана. Что сказать: Ирод лучше кого-либо понимал: в смутные времена поддержка народа значит больше, чем все серебро мира, и почему бы, отказавшись от малого, не получить большое?
Что странно, Фасаэль в споре стал на сторону Гиркана, и это была, наверное, первая и последняя крупная размолвка братьев.
Тем временем мирные дни стремительно истекали. До большой и долгой войны оставалось совсем немного.
Познал ли Ирод свою невесту Мариамну? Она утверждала,
Вести о том, что парфяне вышли к морю, заняв в числе прочего Тир и Сидон (вернее, в Тир они не вошли по договоренности с Марионом, но получали от него деньги и подкрепления), и что Антигон поднял в южной Сирии и Галилее уцелевших от расправ Ирода цибаев, сторонников казненного Хизкийяху, достигли Иерушалайма одновременно. Ирод, чье войско в тот момент было разбросано по разным местам, понесся его собирать; Антигон успел напасть на тот отряд, что оставался в Галилее, и частью разоружил его, а частью уничтожил. Произошло это у городка Харазин. Через несколько дней Антигон вошел в Иерушалайм – в ту пору, напоминаю, не защищенный стенами. Следом, опоздав буквально на несколько часов, в Иерушалайм привели войска Фасаэль – он пришел от Масады и другой эдомской крепости, Мариши, – и Ирод, снявший гарнизоны из Генона и Скифополя. Антигон, у которого было более десяти тысяч войска, заперся в Храме; братья, имевшие под рукой менее трех тысяч, осадили храм. В ближайшие дни к ним должно было подойти подкрепление…
Но парфяне подошли раньше.
Завоеватель полумира, парфянский царевич Пакор никогда не будет прославлен как великий полководец по одной-единственной причине: он не любил проливать кровь. Нет, он умел сражаться, и римский консул Марк Красс мог бы многое рассказать об этом, если бы остался жив. Но высшим мастерством военачальника Пакор полагал умение пожинать плоды побед, не одерживая самих побед, а если это ему не удавалось почему-то, то хотя бы – побеждать без сражений. Мир и легкие налоги – вот что начертано было на его знаменах. Мудрый, вдумчивый и милосердный правитель; спустя несколько лет его кончину оплакивали все покоренные им народы.
Да, он умел покорять себе…
Кесарь Август многому у него научился.
Но я забежала вперед.
…Парфяне вошли в Иерушалайм. Их было немного, но они вели себя так, что им хотелось подчиняться. Спокойная и даже добрая сила. Они пришли, чтобы вокруг все стало хорошо.
Потом, разумеется, это очарование развеялось, хотя и не до конца. Время парфян долго вспоминали как золотые годы.
Итак, Антигону, с одной стороны, и Гиркану, Фасаэлю и Ироду, с другой, было предложено предстать перед царевичем Пакором и принять его суждение. Подождать царевича можно в спокойном месте, вдали от иерушалаимской суеты – в загородном дворце царя Сидона, под сенью пальм и фонтанов.
Потом было много пересудов, почему Ирод не воспользовался приглашением. Якобы его предупредили о заговоре – то ли добродетельный сирийский купец, то ли даже тайный римлянин на парфянской службе… Сам он ни о чем таком не рассказывал. По его словам, и заговора-то никакого не было: Антигон был настолько уверен в своей правоте, что строить какие-то козни считал попросту излишним. Ирод же остался в Иерушалайме, во-первых, потому, что его опять трясла лихорадка, а во-вторых, он опасался за некоторых не в меру горячих командиров-эдомитян, которые выражали недовольство парфянами. Малейшая искра – и он бессмысленно лишился бы армии, которую так долго налаживал и выправлял…