Мой учитель

Фере Николай Эдуардович

закалка! После сегодняшнего разговора в издательстве первой мыслью моей было бросить

все дальнейшие хлопоты с «Педагогической поэмой». Я даже позволил себе усомниться:

может быть, и сам я, и вы, и все те, кто поддерживает мои писательские начинания,

ошиблись в ценности опыта колонии имени Горького и в необходимости широкого

освещения его в печати? Но еще там, на лестнице, когда ждал вас, я подумал о тех живых

людях, которые пришли в колонию с толстыми «делами»,

а сейчас уже кончают рабфаки и

вузы, и их новые «дела» тоже становятся день ото дня всё толще, но теперь уже вы найдёте в

них иные материалы — рассказы о трудовых подвигах, об учебных успехах, о полезной

общественной деятельности... И я понял, что замалчивать то, как происходило это

превращение, нельзя! Всю дорогу я думал об этом. А встреча с Раисой окончательно

отбросила мои минутные сомнения...

Как известно, первая часть «Педагогической поэмы» впервые была опубликована в

1933 году в третьей книге альманаха «Год XVII».

– 59 –

Она была напечатана по настоянию Алексея Максимовича Горького, считавшего

«Педагогическую поэму» выдающимся художественным произведением большого идейного

значения. Вторая и третья части впервые увидели свет тоже на страницах горьковского

альманаха (1935 год).

В работе над «Педагогической поэмой», в подготовке рукописи этой книги к печати

неоценимую помощь оказывала Антону Семеновичу его жена Галина Стахиевна.

Всесторонне образованный человек, с большим политическим кругозором, богатым

жизненным опытом и волевой настойчивостью, Галина Стахиевна умела вовремя поддержать

Антона Семеновича, дать нужный совет, подвергнуть дружеской критике написанное им,

помочь ему в преодолении трудностей, которые нередко возникали в его сложной

писательской работе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1 апреля 1939 года Антона Семеновича не стало — он умер внезапно от тяжелой

болезни сердца.

Заканчивая воспоминания о нем, я невольно еще раз мысленно пробегаю свой

жизненный путь, начиная со времени первой встречи с этим замечательным человеком.

Поступая юношей в сельскохозяйственный институт, я и не думал когда-нибудь стать

педагогом.

Пафос педагогики увлек меня, как и многих других, кого счастливая судьба столкнула

с Антоном Семеновичем.

В 1930 году я начал по совместительству работать лектором и преподавателем в ряде

харьковских вузов, а с 1934 года полностью перешел на вузовскую учебную работу.

Педагогическая закалка, полученная в колонии имени Горького, всегда помогала и помогает

мне находить решения трудных задач, постоянно возникающих в педагогической практике.

В 1940 году среди

моих студентов-дипломников одного из харьковских технических

вузов был студент Котов. Кто мог бы узнать в этом подтянутом и дисциплинированном

студенте того замухрышку, который в первые месяцы своего пребывания в колонии имени

Горького частенько забывал умыться после работы в котельной нашей оранжереи!.. Руководя

дипломным проектом Котова, я часто встречался с ним. Закончив беседу по техническим

вопросам, мы всякий раз начинали вспоминать наше житье в колонии. Вспоминали

колонистов, воспитателей и «нашего Антона», с болью думая о том, что его уж нет в живых,

что ни дела, ни случай, ни душевная потребность услышать его совет никогда больше не

сведут нас с ним...

Котов часто сравнивал свое тяжелое прошлое беспризорника со славным настоящим

студента-дипломника инженерного вуза.

— В те двадцатые годы изъездил я всю страну,— рассказывал он, — под вагонами, на

буферах... Не раз били меня торговки, когда я неудачно пытался стянуть у них пирог или

какую-нибудь другую снедь. И потом с компанией друзей-беспризорников начал уже

заниматься и взломами сараев, амбаров, клетей. Словом, путь у меня был один — в тюрьму...

Пробирался я как-то глубокой осенью из Харькова в Николаев, и на станции Полтава-Южная

железнодорожная охрана, сняла меня, промокшего и иззябшего до последней степени с

буфера пассажирского вагона. Стрелок попался покладистый и по дороге к дежурному начал

увещевать: «И чего и куда вы все ездите? Ведь вот тут рядом советская власть для вас

колонию устроила, кормит, поит, одевает, учит бесплатно, а вам, дуракам, хочется мокнуть да

мерзнуть, да нам беспокойство причинять...» Я только ждал удобной минуты, чтобы юркнуть

куда-нибудь под вагон, но слова стрелка меня остановили, и я спросил его: а далеко ли до

этой самой колонии и примут ли меня? «Выпишет тебе дежурный направление, тогда,

конечно, примут»,— сказал стрелок... Так я попал к Антону Семеновичу, а потом поступил

на рабфак, а сейчас, как видите, уже институт заканчиваю. Иной раз прямо не верится, что

– 60 –

через месяц буду инженером! И всем этим я обязан советской власти, сделавшей из меня

настоящего человека... — Котов встал из-за стола, взволнованно прошелся по комнате.

Слова его шли из самой глубины души. Это говорил воспитанник Антона Семеновича

Макаренко — я узнавал за словами Котова голос «нашего Антона», я думал о том, сколько

таких питомцев колонии имени Горького рассеяно по необъятной нашей Родине!