Мой учитель
Шрифт:
Тося по мосткам забрался в нее и, усевшись на задней скамейке, погрузился в чтение, забыв
обо всем на свете. И вдруг от удара налетевшей льдины лодку сильно закачало. Чтобы не
упасть в реку, Тося непроизвольно схватился за борта лодки, выпустив книгу из рук. На
глазах мальчика она упала в воду, немного проплыла и пошла ко дну. Весь в слезах Тося
побежал домой. Отец, выслушав его, нахмурился, но сдержал себя и произнес только одно
слово: «Паныч!» Рассказывая
краснел, будто обида и стыд жгли его до сих пор.
— Лучше бы отец тогда побил меня, чем так оскорбить! — говорил он. — Отец
никогда ни перед кем не гнул спину, не лебезил, не подхалимничал и с презрением относился
ко всяким чинушам, купцам, приказчикам, попам, обманывавшим простой люд. Праздных
детей, тунеядцев, он именовал панычами, вкладывая в это слово все свое к ним презрение. И
вот он назвал меня именем, которое сам же научил презирать... Можете себе представить, как
глубока была моя обида!
Материальные затруднения не раз приводили Семена Григорьевича к мысли научить
Тосю какому-нибудь ремеслу, и прежде всего тому, какому он сам был обучен, — малярному.
Иногда он брал с собой Тосю в качестве подручного. Мальчик выполнял все, что поручал ему
делать отец, не проявляя, однако, никакого желания изучать малярное дело. Едва кончалась
работа, как Тося сразу же принимался за чтение... Отец и мать не раз говорили между собой о
дальнейшей судьбе сына и наконец пришли к твердому решению попытаться дать мальчику
настоящее образование. Пример старшей дочери, не учившейся в школе и тяжело это
переживавшей, был для родителей постоянным укором.
Когда наступил срок, Тосю отдали в местную начальную школу. В течение всего
времени, что он там учился, маленький Макаренко неизменно оставался первым учеником...
Семену Григорьевичу приходилось нередко выезжать на соседние станции. Если поездка
совпадала с каникулами, отец брал Тосю с собой. Об этих-то частых путешествиях с отцом
по линии Антон Семенович и вспоминал не раз.
В 1901 году железнодорожные мастерские из Белополья были переведены в Крюков
Посад, на родину Татьяны Михайловны. Крюков в те годы был небольшим рабочим
поселком, но неподалеку находился Кременчуг, довольно большой торговый город с
несколькими учебными заведениями. Для Тоси, уже заканчивавшего начальную школу, с
переездом в Крюков открывалась возможность продолжать образование. Кроме того
заработок Семена Григорьевича в Крюкове обещал быть выше, чем в Белополье.
Семен Григорьевич переехал на новое место работы один, а через некоторое время,
когда
Кременчугское четырехклассное городское училище, в котором учились дети мелких
служащих, мещан и рабочих.
Учился Тося хорошо, и у него по-прежнему не было других отметок, кроме пятерок.
Семен Григорьевич гордился успехами сына, но не баловал его похвалами, только изредка,
бывало, скажет Тосе: «Ну, покажи им там, как может учиться сын рабочего!»
В Крюкове, расположенном на открытом песчаном берегу Днепра, в те времена было
мало зелени. Сильный ветер постоянно вздымал тучи пыли и разносил окрест паровозную
копоть. Тосе, привыкшему с детства к лесной прохладе, чистому воздуху, сочной и яркой
природе лесостепной полосы, было тяжело на новом месте. Только Днепр рассеивал
грустные мысли мальчика, тосковавшего по родным местам. Катание с товарищами на лодке
по великой реке было самым большим его наслаждением в те годы.
Настойчивость и упорство в достижении цели отличали его с самого детства. Антон
Семенович обладал замечательно четким почерком, хорошо памятным всем, кто вел с ним
переписку. Еще будучи учеником городского училища, он заставил себя научиться
каллиграфическому письму, — эта маленькая история любопытна как пример волевой
настойчивости ребенка.
– 53 –
В Крюкове Семену Григорьевичу пришлось в качестве цехового мастера составлять
отчеты о работе цеха. Писал он плохо и однажды поручил сыну переписать отчет. Тося
переписал, отец посмотрел и нахмурился:
— Это что, ворона лапой тут водила? Чему вас там учат, в училище?
Больше разговоров на эту тему не было. Прошло некоторое время. Семен Григорьевич
поручил сыну перебелить новый отчет. Тося сел за работу и вскоре подал отцу бумаги,
переписанные с каллиграфической четкостью. На лице Семена Григорьевича появилась
довольная улыбка. Но он не знал, какого труда стоило мальчику переменить свой почерк...
Последний год учебы в городском училище оказался для Тоси очень тяжелым. У него
развилась сильная близорукость, и он начал носить очки... А потом глаза заболели, и врач на
месяц запретил ему читать. Для Тоси, которого без книги никто не видел, это было тяжелее
самого мучительного наказания. Товарищи по училищу приходили к нему, читали вслух
заданное на дом, он мысленно сейчас же повторял услышанное. Когда после месячного
перерыва Тося пришел в класс, учителя поразились его блестящим ответам и не поверили,