Мой верный друг Тэм

Пайрон Бобби

Я подпрыгивала рядом с папой, когда мы вошли в студию звукозаписи. Папина любимая гитара висела у него на плече, а я несла его мандолину.

Студия находилась недалеко от дома, в известном месте под названием «Музыкальный ряд». Оно похоже на обычный район, за исключением того, что почти все дома — это студии звукозаписи. Только по-настоящему крупные студии, такие как «Сони», находятся в современных зданиях.

Мне понравилась папина студия. Это симпатичный фиолетовый деревянный дом с красивым крыльцом.

Он похож на здание, созданное для музыки.

Но внутри он не похож ни на одно здание. Там находится стойка администратора, для тех, кто пришел впервые, а за стойкой — крошечная кухонька. Остальная часть дома состоит из звуконепроницаемых комнат и контрольной комнаты, с микшерным пультом и мониторами. Повсюду фотографии известных музыкантов, которые записывали музыку в этой студии.

Остальные ребята из папиной группы — Кью Болл, Томми и Джеб Стюарты — настраивали гитары и бас-скрипку в одной из звуконепроницаемых комнат.

— Привет, Дюймовочка, — сказал Томми Стюарт, когда мы вошли. Томми никогда не упускал случая подразнить меня.

— Привет, Снежный человек, — ответила я. Я называла его Снежным человеком, потому что у него была волосатой не только голова, но и руки, и ноги.

— Ты будешь нам сегодня помогать? — спросил Кью Болл. Свет в студии отражался от его лысой головы.

— Неплохая идея, — сказал папа, доставая мандолину из футляра. — Но пока Эбби сядет вон там, в углу, и будет вести себя тихо, хорошо, детка?

— Конечно, папа.

Я опустилась на стул в углу. У меня в голове созрело много вопросов о том, как все это работает, но я закрыла рот на замок.

— Ну что, джентльмены, вы готовы? — спросил голос из-за дымчатой стеклянной стены.

Папа посмотрел на Джеба, Томми и Кью Бола. Все они кивнули.

— Мы готовы, Майк, — ответил папа.

Он коснулся рукой струн и отсчитал:

— Раз, два, три и…

И как всегда, песни «Клир-Крик бойз» унесли меня вдаль. Я забыла, что нахожусь в маленькой комнатке в Нэшвилле, штат Теннеси. Когда папа пел свою версию «Широкой реки», мне казалось, что я вернулась домой, в Уайльд-Кэт-Ков. Мне нереально захотелось взять свою гитару и подыграть им.

Потом они исполнили несколько ирландских песен, которые пригвоздили меня к стулу. Папа со своей гитарой выглядел как неандерталец. После этого они спели балладу Джеба, а потом папину. Я была в раю.

— Великолепно! — прокричал парень из-за стеклянной стенки. — Делаем перерыв.

Я спрыгнула со стула и подбежала к папе.

— А можно посмотреть, что этот парень делает в той комнате?

Папа взглянул на стеклянную стенку.

— Эй, Майк, ничего, если моя дочурка зайдет к тебе?

— Без проблем.

Я чувствовала себя, как Дороти из сказки «Волшебник страны Оз», увидевшая, что делает волшебник за занавеской.

Майк

показал мне, как он микширует музыку, которую записывает. Он мог сделать голоса громче, если захочет, и приглушить звучание инструментов. Он мог сделать так, чтобы музыка была четкой и чистой, как стекло, или мягкой и размытой, как горы в сумерках.

— Сколько раз нам нужно еще сыграть? — спросил папа.

— Мистер Кац хочет шесть нарезок для демо-диска, так что осталось еще два раза, — сказал Майк.

Мы вернулись в комнату для записи. Папа и остальные парни из группы обсуждали, какие песни исполнить.

— Давайте повеселимся, — предложил Томми. Он всегда хотел, чтобы было весело, что мне в нем очень нравилось.

— А как насчет «Высоких гор Кэнди-Рок»? — спросил Кью Болл. — Она веселая.

Я заерзала на стуле.

— Мне она тоже нравится, папа.

Папа посмотрел на меня и усмехнулся.

— Я знаю, солнышко. Так почему бы тебе не взять гитару и не присоединиться к нам?

Признаюсь вам, у меня просто отвисла челюсть.

— Серьезно, папа?

— Серьезней не бывает, — ответил он с самой широкой улыбкой на свете.

Я держала папину гитару так, словно это был новорожденный младенец. Я никогда еще на ней не играла. Она была гораздо больше, чем моя гитара «Гибсон».

Папа настроил банджо, Джеб положил скрипку на плечо. Томми играл на другой гитаре, а Кью Болл — на бас-скрипке.

— Готов, Майк? — крикнул папа.

И мы начали играть, петь и веселиться. С каждой строфой мы пели и играли все быстрее и быстрее. К концу песни у нас у всех был приступ хохота.

Потом мы решили исполнить любимую песню бабушки «Я спустился к реке помолиться»:

Я спустился к реке помолиться И узнал, что есть праведный путь…

Я представила вместе с нами бабушку, играющую на клавесине или на цимбалах, ее голос, такой же сильный и чистый, как наша речка Клир-Крик. Я уже почти слышала, как она поет…

— Что, черт возьми, это такое?

Мои глаза чуть не вылезли из орбит. Кто-то стоял рядом с Майком по другую сторону стеклянной стены и, щурясь, смотрел на нас.

— У-ух, — сказал Джеб.

Все перестали играть и петь.

— Уистлер! — прогремел не очень дружелюбный голос из-за стекла.

Я увидела, как папа сглотнул.

— Да, мистер Кац?

— У тебя появился новый член группы, о котором я не знаю?

Папа почесал затылок.

— Это моя дочь Эбби. — Показывая на стекло, папа сказал мне: — Эбби, поздоровайся с нашим боссом, мистером Кацом.

Я помахала рукой.

— Здравствуйте, мистер Кац. Как поживаете?

Тишина.