Мой верный друг Тэм
Шрифт:
— Иди в свою комнату, Эбигейл Андреа Уистлер, — сказала она резко.
Позже тем же вечером мама пришла ко мне в комнату.
— Можно, Эбби?
Я отложила в сторону «Лесси возвращается домой».
— Если ты не будешь кричать на меня, заходи.
Мама шмыгнула носом и вытерла глаза.
— Прости, дорогая, — сказала она. — Просто я очень испугалась.
Она залезла ко мне на кровать и обняла меня, чего уже очень давно не делала. Меня это потрясло, и я молча слушала биение
Наконец мама попросила:
— Расскажи мне окончание своей истории, Эбби.
И я рассказала.
Я рассказала ей о поездке на лимузине и о том, что в доме Чейен большие белые колонны не только снаружи, но и внутри.
— И знаешь что, мама? У Чейен в комнате есть маленькая кухня, и ванна, и даже камин!
— Не может быть, — сказала мама.
Потом я рассказала ей, как много общего у нас с Чейен и как она тоже скучает по дому в деревне.
— Сплетничать нехорошо, правда, мама?
Глава 30 ТЭМ
Хлопнула дверца машины, и послышались какие-то тихие голоса. Тэм поднял голову и прислушался.
Он побежал вверх вдоль реки по свежевыпавшему снегу. Может, старая женщина вернулась? Тогда она накормит его обедом и погладит по голове. Прошло уже два дня с тех пор, как ее увезли и в доме закончился корм.
Пес услышал имя, которое звучало почти так же, как его.
— Сэм! — доносилось из дома.
Тэм остановился на краю леса. Это был не ее голос.
Доктор Притчет сложил руки рупором и позвал еще раз:
— Сэм! Ко мне, Сэм!
Рэндал провел рукой по волосам.
— Черт возьми, да откуда я мог знать, что у моей матери есть собака? Она никогда не говорила об этом. И я уверен, что не видел у нее в доме пса.
— А когда вы последний раз навещали свою маму? — спросил доктор Притчет.
Рэндал пожал плечами.
— Да где-то за пару недель до Рождества. Приезжал на пару дней.
Ветеринар ничего не сказал, глядя на крыльцо.
Рэндал показал на следы на снегу.
— Похоже, он был здесь. Может, он бродит где-то рядом, охотится на кроликов или еще на кого-нибудь.
Ветеринар покачал головой.
— Это шотландская овчарка, а не охотничья борзая. Шотландские овчарки не охотятся. — Он присмотрелся к следам. — Если он недалеко, то почему не подходит к нам? Боже, твою маму разобьет паралич, если мы не найдем этого маленького пса. Она очень к нему привязалась.
Тэм наблюдал за тем, как два человека поднялись на крыльцо. Если бы старый мужчина был один, пес подошел бы к нему.
Но там был еще и высокий темноволосый мужчина. Тот самый, который кричал на него и запустил в него поленом. Как бы ни был Тэм голоден и одинок, он никогда не покажется на глаза этому человеку. Никогда. Пес повернулся и пошел по своим следам обратно к реке.
Когда сумерки опустились на долину, Тэм вернулся
Входная дверь была закрыта.
Тэм гавкнул. Так он делал всегда, живя в другом доме — в большом белом доме на вершине холма, — когда хотел зайти. Кто-то всегда открывал ему. На этот раз никто не открыл. Тэм гавкнул еще раз, громче. Потом он начал царапать дверь. После этого всегда следовали слова:
— Нет, Тэм! — Но дверь ему открывали в любом случае. Только не в этот раз.
Пес спустился по ступенькам и обошел дом с другой стороны. Иногда старая женщина заходила и выходила через эту дверь. Там тоже было закрыто, и сколько бы Тэм ни лаял и ни царапал эту дверь, она не открывалась.
Он вернулся на крыльцо. Пес прожил в этом доме больше двух месяцев. Женщина всегда была здесь. Здесь всегда были еда и тепло. Сейчас в доме было пусто. Из трубы не струился дым, в окнах не горел свет.
Тэм лег на коврик у двери. Пес недоумевал. Он снова и снова лизал свои лапы, это отвлекало его ненадолго от мыслей о голоде, который грыз его живот. Тэм слышал, как сипуха охотится далеко в полях. Тявкала лисица. Дул холодный ветер. Тэм заскулил и свернулся калачиком, накрыв нос хвостом.
Проснувшись на следующее утро, пес отряхнулся и потянулся. Тонкая паутинка ночных снов все еще не отпускала его и спряталась глубоко в сердце. Во сне он смотрел на широкую долину с высоты крыльца, слышал мелодичный голос девочки, его девочки, зовущей:
— Тэм! Ко мне, Тэм! — Голос, поднимающий его и несущий в тепло ее рук.
Пес спустился с крыльца и встал посреди двора. Его влажный черный нос нюхал воздух. Ветер с юга нес определенную сладость. Тэм сделал два неуверенных шага к дому и застыл в нерешительности. Пес завыл.
Потом в нем выросло другое чувство — тоска по семье. Оно толкало его, как стрелку компаса. Тэм оглянулся на дом. Здесь его ничего не держало. Эта старая женщина не была его семьей, и койот тоже не был его семьей. Семьей была его девочка. Он принадлежал только ей.
Тэм снова отряхнулся. И как путешественник, просыпающийся после долгого сна, он перечеркнул все, что было, и продолжил свое путешествие на юг.
Тэм бежал вдоль Нью-ривер, которая текла на юго-запад от дома старой женщины. Из-за сильных ночных морозов верхний слой льда был достаточно крепким, и Тэм мог смело по нему передвигаться. Он бежал с постоянной скоростью и преодолел уже много миль.
На третий день Тэм засомневался. Речка резко поворачивала на север. Пес пробежал вдоль нее еще две-три мили, а потом остановился. Он почувствовал, что что-то не так. Чем дальше на север он бежал, тем чаще его компас советовал ему повернуть обратно.