Мой верный друг Тэм
Шрифт:
Я была удивлена так же, как и остальные, когда она зевнула, отошла от дерева и сказала:
— Конечно, как хотите.
Сначала все члены моей команды держались от Чейен подальше, а другая команда боялась попасть в нее мячом.
Я дунула в блестящий серебристый свисток мисс Беттис и объявила тайм-аут.
— Кайл, — сказала я, указывая на семиклассника. — Мы с тобой меняемся местами.
Я опять дунула в свисток, схватила мяч и прицелилась. Пришло время показать всем, что Чейен
Вечером за ужином (стыдно признаться, но у нас опять была жареная курица из супермаркета «Харрис Титер») мама сказала:
— Твой папа отправляется на гастроли со своей группой, поэтому мне понадобится твоя помощь. — Мама нервно теребила косу, как она делала всегда, когда чувствовала себя особенно несчастной.
— Конечно, мама, — ответила я. — Но нельзя сказать, чтобы папа так уж сильно тебе помогал…
Мамино лицо побелело, глаза стали огромными, как блюдца. Мне не мешало бы попридержать язык.
— О боже! — вырвалось у нее.
Я повернулась, чтобы посмотреть, что она там увидела.
— Ничего себе! — сказала я.
В гостиной, посреди комнаты, стоял мой папа. По крайней мере, я предположила, что это он. Исчезли длинные растрепанные волосы, которые привыкли жить сами по себе, исчезла большая рыжая борода, которой он любил щекотать мне лицо. Теперь у папы были короткие, зачесанные назад волосы. Казалось, что так было всегда. Вместо обычных рваных джинсов или комбинезона он надел причудливо сшитые черные брюки, ковбойскую рубашку и ремень с огромной серебряной пряжкой.
Папа нанес на лицо макияж.
— Ян, — прошептала мама, прикрывая рукой рот, — что с тобой случилось?
Папа засунул руки в карманы причудливо сшитых брюк и уставился на свои ботинки с острыми носками.
— Мистер Кац… — пробормотал он. — Он сказал, что, когда мы отправимся на гастроли, мы должны представлять Нэшвилл. А не Хармони-Гэп.
— А у вас у всех будет макияж, папа? — спросила я.
Папа подмигнул и покраснел. Мама фыркнула.
— Да, сладенькая, — вздохнул папа. — У всех. Кью Болл и Стюарты были не в восторге, могу тебя заверить.
Я склонила голову и внимательно посмотрела на папу. Он был ужасно похож на отца Чейен — я видела его фотографии, когда была у нее дома.
Я подошла и обняла папу за талию.
— Не переживай. Мистер Рэнди Риверс одевается так же, а он миллионер.
Папа улыбнулся и погладил меня по макушке.
— Спасибо, солнышко. Хотя сейчас, мне кажется, я отдал бы миллион долларов только за то, чтобы вернуть свои волосы. Моей шее нереально холодно.
За день до отъезда папа вошел в мою комнату. Я читала книгу, забравшись под одеяло.
Папа сел на край кровати и постучал по обложке.
— «Убить пересмешника»,
— Мы с Оливией и Чейен Риверс читаем ее для нашего книжного клуба в Интернете. Чейен сказала, что мне она понравится, потому что мы со Скаутом очень похожи.
Папа рассмеялся.
— Судя по тому, что я помню об этом романе, я бы сказал, что она права.
Он мял уголок бабушкиного одеяла.
— Мне так жаль, что я должен надолго уехать, Эбби.
И знаете что? Он произнес это так, как будто ему действительно было очень жаль.
— Да ничего, папа, — ответила я. — Тебе же нужно идти за своей путеводной звездой, верно?
Папа засмеялся, но его глаза оставались грустными.
— Я хочу, чтобы ты присмотрела за мамой. Она не очень рада моему отъезду.
— Но ты и раньше уезжал, — заметила я.
— Да, но тогда у нее были ламы, чтобы отвлечься, и бабушка ей помогала. Это другое. Теперь вы будете только вдвоем.
Я сглотнула. Я как-то об этом не задумывалась. И это было правдой: мама любила лам больше всего на свете.
Папа похлопал меня по щеке и улыбнулся.
— Не волнуйся. Я буду часто звонить и присылать открытки. Март пролетит незаметно, и я вернусь еще до того, как вы успеете по мне соскучиться.
Я уже скучала по папе.
— Жаль, что мы не можем поехать с тобой, — сказала я. — Как в старые добрые времена.
Он прижал меня к себе.
— Мне тоже, зайчик. Но главное — помни: каждую ночь я буду смотреть на ту же луну, что и вы с мамой.
Я хотела сказать, что в городе очень сложно увидеть луну, но промолчала.
— Буду помнить, — пообещала я.
На следующее утро, после того как папа загрузил инструменты в фургон, он схватил нас с мамой своими сильными руками и обнял крепко-крепко.
— Я буду скучать по вас, девочки, больше всего на свете.
Мама начала что-то говорить, потом прижалась лицом к его старой холщовой куртке. Папа потрепал меня по щеке и сказал:
— Не забывай, что я говорил тебе о луне, Эбби.
— Не забуду, папа, — произнесла я, а в горле у меня уже стоял ком размером с Китай.
Он целовал маму долго-долго, а потом уехал.
Остаток дня мама бродила по дому, как будто ей нужна была карта, чтобы определить свое местонахождение. Она начинала то одно дело, то другое, а потом бросала. Потом мама села за компьютер, но не напечатала ни слова. Наконец я предложила:
— Мама, давай сходим в прачечную «Свиши воши».
«Свиши воши» — это прачечная самообслуживания, где мы каждую неделю стирали свои вещи. Мама утверждала, что у тебя не может быть плохого настроения, когда ты слышишь название: «Свиши воши».