Мой вид любви
Шрифт:
Глава 18
Микаэла
Райан смотрит на меня с мириадами эмоций, сияющих в его глазах: гнев, разочарование, замешательство, но самая заметная — обида. Я причинила ему боль своими действиями. Думала исключительно о собственном самосохранении, когда принимала решение не рассказывать ему о нашем ребёнке. Была ослеплена расстоянием между нами, но теперь, когда он стоит передо мной, я ясно вижу, как ошибалась.
Дверь открыта, на пороге стоят наши родители. Теперь все притихли, сосредоточив своё внимание на мне. Однако я по-прежнему сосредоточена
— Знаю, это было неправильно, но я была напугана, — признаюсь я, в то время как мой желудок сжимается. Я обхватываю себя руками, на мгновение закрывая глаза, чтобы справиться с этим неприятным ощущением. Когда же я вновь открываю глаза, они полны слёз, но я не позволяю им пролиться. Это всё произошло из-за меня, я создала эту напряжённую ситуацию и должна самостоятельно нести ответственность за свои решения. — Я сказала себе, что если не скажу тебе, то по факту ты не будешь отцом, поэтому, если с тобой что-то случится, и ты не вернёшься обратно, я не потеряю отца моего ребёнка, потому что ты никогда и не узнал бы, что им был.
Кто-то ахает у меня за спиной, но никто не произносит ни слова.
— Пожалуйста, не ссорьтесь, — умоляю я, глядя каждому в глаза. — Это был мой выбор, не моих родителей. Мой. Я сделала всё это не для того, чтобы навредить кому-либо из вас, но теперь я понимаю, как это выглядит. Но, пожалуйста, не вините их. Я взрослый человек и сама решила никому не рассказывать об этом
Я снова смотрю на Райана.
— Я знаю, что всё вышло наперекосяк, — признаю я, делая глубокий вдох, когда начинается очередная схватка. — Но ты же знаешь, насколько я была расстроена из-за потери мужа. Каждый раз, когда я думала о том, чтобы сообщить тебе, то представляла, как тебя там убивают, и не могла себя пересилить. Мне так жаль. Я знаю, что это не оправдание, и я не могу, — у меня перехватывает дыхание, когда очередная схватка охватывает моё тело, боль почти невыносима. — Возьми свои слова обратно, — заканчиваю я.
— Не прошло и двадцати минут, — вдруг говорит Райан.
— Что? — спрашиваю я.
— Ты сказала, что твои схватки проходят с интервалом примерно в двадцать минут. В доме между ними было всего, может быть, пять минут, а сейчас нет и двух.
— Двух? — переспрашивает мама. — Ты уверен?
— Каждый раз, когда у неё схватка, она держится за живот, — говорит Райан, указывая на меня, когда начинается очередная схватка, на этот раз сильнее остальных. Я крепко закрываю глаза, делая глубокие вдохи и выдохи, пока боль не стихает.
— Микаэла, это правда? — спрашивает мама.
— Думаю, да, — выдыхаю я. — Они учащаются, и… — я сгибаюсь пополам от боли, и Райан подхватывает меня под руки. — И становятся более болезненными.
— Нам нужно отвезти тебя в больницу, — настаивает Райан, приобнимая меня и ведя к своему грузовику.
— Мы возьмём твои вещи и встретимся там, — говорит мама.
Поездка в больницу наполнена неловким молчанием, и я ненавижу, что это из-за того, что я сделала. Я провела с Райаном несколько дней, и с самой первой минуты нашей встречи мне всегда было с ним так комфортно. Так что тот факт, что это сейчас не так, заставляет меня чувствовать тошноту внутри, особенно после того, что скорее-всего в ближайшие несколько часов на свет появится наш ребёнок.
Райан паркуется, и мы входим через главный вход, направляясь прямо в родильное отделение. Я ранее уже прошла предварительную регистрацию, поэтому, как только называю им своё имя и показываю права, они приводят нас в палату, чтобы оценить моё состояние. После того, как меня переодевают в больничный халат, медсестра устанавливает мне на живот и грудь датчики, чтобы следить за моим сердцебиением и ребёнка, а затем входит врач и осматривает меня.
— Воды ещё не отошли, но ты полностью готова рожать. Поскольку у тебя уже тридцать восемь недель, я хотел бы вызвать воды и немного ускорить роды, а не отправлять тебя домой только для того, чтобы ты вернулась сюда снова.
Я бросаю взгляд на Райана, лицо которого полностью лишено каких-либо эмоций.
— Делайте всё, что вы сочтёте нужным, — говорю я доктору, желая, чтобы моя мама поторопилась и приехала сюда.
— Хотите какое-нибудь обезболивающее? — интересуется он. — Его можно будет сделать.
Меня охватывает сильное напряжение, и я решительно киваю. Я читала в группах мамочек, что многие женщины за естественные роды, но я явно не из таких женщин.
После того, как врач искусственно вызывает у меня воды, медсестра проводит все необходимые после этого процедуры, затем приходит анестезиолог и делает мне эпидуральную анестезию. Райан остаётся рядом всё это время, просто сидит на диване, пристально глядя на меня, но не говоря ни слова. Я не могу сказать, злится ли он, обеспокоен ли, или пытается дать мне возможность переварить всё происходящие самой.
Как только все процедуры завершаются, медсестра сообщает мне, что, если у меня есть родственники, которые хотели бы навестить меня, они могут прийти прямо сейчас. Райан предлагает сходить за ними и через несколько минут возвращается с нашими мамами.
— Мужчины сказали сообщить им, как только родится ребёнок, — информирует нас Кайла, игриво закатывая глаза. — Я просто хотела зайти и убедиться, что с тобой всё хорошо, — она наклоняется и целует меня в лоб.
— Я в норме. Лекарства уже действуют, — шучу я, радуясь, что она не слишком злится на меня.
— Я написала Лизе, — говорит мама, имея в виду мою младшую сестру. — Она в гостях у подруги, но её подвезут сюда, а Лиам тусуется с твоим отцом в комнате ожидания. Они оба просили передать тебе, что любят тебя.
— Доктор сказал, что всё должно пройти достаточно быстро. Он вызвал воды, и у меня уже почти полное раскрытие, — я пожимаю плечами, не совсем понимая, что, чёрт возьми, всё это значит. Я прочитала миллион книг о том, чего ожидать, когда у меня родится ребёнок, но, вероятно, следовало прочитать хотя бы одну о самих родах.
— Добрый вечер, — весело говорит медсестра. — Как вы все?
Все хором отвечают:
— Хорошо.
Она проверяет моё кровяное давление, а затем подходит к аппарату, который контролирует сердцебиение ребёнка. Она улыбается, говорит, что скоро вернётся, чтобы ещё проведать меня, и исчезает.
— Вам, ребята, не обязательно здесь торчать, — произношу я, как только она уходит. — Я единственная, кто вынуждена торчать в этой комнате, — я тихо смеюсь, стараясь всеми силами держать глаза открытыми, потому что веки ужасно отяжелели вероятно от действия обезболивающего.