Мой властный миллиардер
Шрифт:
– Мне Настя не даст. У неё тумблер, что отключает мои плохие качества и включает исключительно лучшие достоинства.
На заднем фоне - Содом и Гоморра нервно курят в пустыне: шум, ор, музыка, преисподняя. Быстренько отключаюсь, пока Маня не поняла, что я иронизирую.
Задумчиво постукиваю по потухшему экрану мобильника пальцем.
– Зачем ты им позволил отмечать день рождение у себя дома?
– спрашивает Настя тихо.
– Мне показалось, тебе не нравится, что столько посторонних людей в доме.
Я
– Я сам предложил. Дело немного в другом.
Я умолкаю, Настя ждёт. Я пытаюсь правильно выстроить мысли.
– В чём?
– она всё же спрашивает. Думает, я забыл?
– Павлик хорошо зарабатывает, но недостаточно, чтобы иметь подобные хоромы. В ресторане Маня не хотела категорически. Там, по её мнению, нет достаточной безопасности для детей.
– Восхищаюсь!
– улыбается Настя.
– Она выкрутила тебе руки и добилась своего, ничего не прося.
– Думаешь, я такой простачок и не понимаю, чего она хотела?
– улыбаюсь в ответ.
– Если бы я не захотел, она бы нашла альтернативу. А так... Они моя родня. Пусть веселятся. Домашняя обстановка, безопасность, простор, вышколенная прислуга и официанты из ресторана - то, что доктор прописал.
– Но ты почему-то предпочёл убежать, - целеустремлённая внимательная Настя. Всё видит, всё замечает.
– У Мани есть одно уникальное свойство: она делает людей счастливыми. Да, она не подарок, да, у неё куча недостатков, но что-то такое в ней есть, что заряжает окружающих оптимизмом. Я помню немного другие времена. Когда мы собирались вместе: папа, мама и я. Когда отца не стало, я был уже взрослым. Маня слишком быстро вышла замуж повторно. Может, поэтому я Павлика недолюбливаю.
– Ревнуешь?
Прислушиваюсь к себе. Никогда в голову не приходило.
– Может, и так, - признаюсь честно.
– Он хороший, до тошнотворности положительный -Павлик. Но каждый раз, когда мы собираемся вместе, я не могу видеть, что он счастлив. Так же, как когда-то был счастлив с Маней мой отец.
Мы несёмся на высокой скорости. Настя молчит.
– Тебе просто нелегко отпустить прошлое, - наконец-то говорит она.
– Надо отпустить и искать во всём положительные стороны. Например, что мама твоя тоже счастлива. Что у тебя родилась сестра. Что они не забывают тебя и любят.
Наверное, она права, но я не хочу об этом думать. Я слишком собственник, чтобы согласиться с этим сразу.
– Сегодня день рождения моей сестры, поэтому тебе повезло, - съезжаю я с болезненной для меня темы.
– Я щедр и дарю подарки. Выбирай, что ты хочешь. Любой каприз в рамках приличного. Театр? Опера? Ресторан?
Настя вздыхает и закатывает глаза, и я понимаю, что попал пальцем в небо. Что там все девочки любят?
– Магазины? Шоппинг?
– в голосе моём надежда на удачу. Снова мимо?..
– Какой ты предсказуемо скучный,
– Стриптиз-клуб?
– зачем я это сказал? Голос дрогнул, упал и разбился от собственной глупости. Настя расхохоталась.
– Парк развлечений, аттракционы, мороженое, попкорн и кино на последнем ряду в кинотеатре.
– Как интересно, - пробормотал я, с ужасом понимая, что вот я, почти миллиардер, сижу в какой-то аляповатой тачке, любуюсь сияющими чёрными глазами девушки и готов идти в кино, чтобы целоваться в тёмном зале.
Наверное, мне надо было сказать «пас» и дать задний ход. Вернуться к своим привычным погремушкам и навсегда забыть Настю Метёлкину. А потом я вспомнил Синяховского и его рассуждения на мой счёт. Вот чёрт старый, зацепил-таки меня. Мысленно я снова показываю ему средний палец и «пожимаю» бровями.
– Как скажешь, дорогая. Я ведь обещал тебе любой каприз. Орловские держат слово.
– Прозвучало, как «партизаны не сдаются», - заливисто смеётся мой Ангел.
«И это тоже», - добавляю мысленно. Но Насте об этом знать не обязательно.
16. Когда становится пусто
Если виновата собака, она это осознаёт. Если виноват человек, он нередко пытается выкрутиться. Жаль, что человек не может всегда быть искренним как собака.
Мысли мимоходом Настя Метёлкина
Есть люди, которые не умеют быть счастливыми. Орловский был явно из них. Нет, даже не так: в какой-то момент он забыл, что это такое, и не мог никак вспомнить. Стал слишком серьёзным и взрослым. Но мне почему-то казалось: он не безнадежен. С чего я это взяла, спрашивается?
Ему сразу не понравилась моя идея. Такие люди в булочную пешком не ходят, а в парк - и подавно. Он не умел веселиться, не получалось у него развлекаться, хотя в какие-то мгновения Вовка расслаблялся и становился почти нормальным.
Мы ели мороженое, и Вован позволил себе пошалить: воровал у меня кусочки. Мы сталкивались носами и холодными губами. Было невероятно смешно и здорово.
Мы бродили аллеями парка, взявшись за руки. Я позволила себе нести чушь, а он снисходительно слушал меня. Кажется, ему нравилось.
А дальше... Карточный домик начал рушиться на аттракционах. Вован хмурился и злился, считал, что это детский сад, милостиво согласился на колесо обозрения, а потом его перемкнуло наглухо.
– Детский сад, Настя. Это небезопасно, - бухтел он, придирчиво разглядывая американские горки.
– Только не говори, что ты боишься, - пихала его локтём в бок, всё ещё надеясь, что Вовика отпустит, и он снова станет хотя бы сносным парнем.
– Я не боюсь. Но не вижу прелести в подобного рода развлечениях. У меня экстрима в жизни хватает выше крыши, поэтому в искусственных стимуляторах я не нуждаюсь.