Мой волшебный мир

Денисенко Кристина

Доктор похлопал его по плечу и сел в машину. Звук сирены стал резать слух. Мигали красно-синие лампочки. Скорая удалялась все дальше и дальше, а вскоре и вовсе исчезла за поворотом.

– Она что совсем свихнулась? – в голосе Стаса был явный упрек. – Овца тупая! Приструни ее пока она «Лубанах» не сравняла с землей.

– Что здесь произошло? Где эта психопатка? – пытался я хоть что-то понять.

– Слиняла, будто и не появлялась. А что произошло, сейчас сам увидишь.

Мы вошли вовнутрь. Стас развел руками.

Из посетителей никого не осталось. Еще

бы, в этом нет ничего удивительного. Все вверх дном. В баре ни одна бутылка не уцелела. Все вдребезги.

– Вот, сучка.

Я сжал кулак и пошел на кухню. Под ногами хрустели стекла. Попадись мне тогда Гулиса под руку, я бы ее схватил за патлы и мордой в эту грязь.

Повариха Прасковья Семеновна и ее помощница Дарья отмывали пол от крови. У обоих глаза на мокром месте. Прасковья, как увидела меня, так и давай голосить:

– Я ей чахохбили из курицы, а она – неблагодарная, плюнула мне в лицо и сказала, подавай мне чахохбили из фазана. А где я ей фазана возьму?

Дарья давай ее успокаивать, а меня всего типать стало. Вот так живешь с человеком и не знаешь, на что он способен. А Прасковья все не унималась:

– Ругалась она страшно. Откупорила бутылку своего любимого Киндзмараули и давай пить прямо с горлышка. Я ей бокал подала – она его о стену. Говорит «На счастье», а сама слезами заливается и смеется истерически. Опьянела быстро. Несла чушь всякую. То платье свадебное рвалась покупать, то нож в сердце вонзить грозилась. Все твердила «Если не мне, никому не достанется». Потом к Лизе цепляться стала. Нож так на место и не положила. Пошла за Лизой в зал и все поучала, как нужно улыбаться клиентам, правильно сервировать стол и предлагать вино.

Развевалась Прасковья. Давай носом шмыгать. Дарья обняла ее за плечи и продолжила:

– Лиза с ней даже не спорила. Но как только повернулась спиной, Гулиса метнула нож, как дротик в центр мишени. Зазвенела посуда. Бедная Лиза упала плашмя. Кровь хлынула по белой блузке и на пол. Клиенты вмиг с мест подскочили и бегом к выходу. Шум, крики, паника. Я и сама бы сбежала, но Гулиса преградила путь. Начала крушить все подряд, угрожала и мне расправой. Будто черт в нее вселился. Смотреть страшно было.

– Я вызвал скорою, потом позвонил тебе. – Стас говорил, как никогда серьезно. – Остановить ее было невозможно. Она не подпускала меня к себе, защищалась, как дикая кошка. Не знаю, что будет дальше. Лиза чудом осталась жива. Но Гулиса ее чуть не убила. И еще не факт, что Лиза выйдет из больницы на своих ногах.

– Бедная Лиза.

Я не знал, за что хвататься. Все пошло наперекосяк.

Вернулся на завод. К тому времени делегация и руководство уже пришли к общему соглашению и в конференц-зале звучали тосты за развитие металлургической промышленности. Меня же ждали папки с документами, факсы и телефонные звонки, от которых отбоя не было.

Не смотря на занятость, я не забывал об Олесе. Она светлым пятнышком присутствовала на фоне всей этой черноты. Ближе к вечеру я решил сходить в парикмахерскую в надежде увидеть там ее.

С работы я ушел немного раньше обычного. Мысли путались.

Я больше думал о смерти мужа Олеси, чем о Гулисе и всем что с ней связано. Я боялся, что Олеси не будет на месте из-за траура. Но мои опасения не подтвердились.

Когда я вошел в парикмахерскую, Олеся делала прическу какой-то молодящейся старушке. Ее тоненькие пальчики аккуратно укладывали пряди.

Олеся заметила меня в зеркальном отражении, и ее губки немножко изогнулись в улыбке. Глазки оживились. Мне доставляло радость смотреть на ее невинное личико. Я поздоровался и подмигнул ей, ощущая прилив сил. Рядом с Олесей я забывал обо всем. Меня не волновал ни погром дома, ни в ресторане – меня волновала только она.

Олеся, Олеся, Олеся.

Мы не спеша брели по городской аллее. Фонари освещали вечернюю улицу. Олеся, спрятав подбородок за теплым шарфом, опустила голову. Скромница. Ветер развевал ее золотистые локоны, и я, как мальчишка, любовался ее красотой. Естественной и нетронутой иглами мастеров татуажа.

Олеся молчала. Я робко коснулся ее руки и легонько сжал холодные пальчики, наблюдая за реакцией. Она не оттолкнула. Посмотрела на наши руки, потом в глаза, и я еле удержался, чтобы не заключить ее в объятья. Ее губки пахли сладостью. Я представил наш поцелуй, но подумал, что время для первого поцелуя еще не пришло.

Мы держались за руки и шли медленным шагом, а мимо пролетали автомобили, переполненные автобусы и трамваи. Я хотел провести Олесю до самого дома, но и тут не обошлось без Гулисы.

Случайно или нарочно, но она испортила мне вдобавок ко всему еще и вечер. Мало того, что разгромила мой ресторан и едва не убила официантку, так она еще и посмела угрожать Олесе.

Появилась непонятно откуда, будто следила за мной, и давай вживаться в роль счастливой невесты. Стерва. Сначала на шею вешалась с поцелуйчиками. Я грубо отбросил ее цепкие ручищи, так она стала орать как потерпевшая и обвинять меня во всех грехах.

Олеся изменилась в лице. Казалось, вот-вот хлынут слезы. До чего же я зол был на Гулису. Олеся по сравнению с ней была беззащитным ребенком, нуждающимся в отцовской защите. Гулиса же мегера без стыда и совести. Она набросилась на Олесю и чуть не повалила ее на асфальт. Но я этого не допустил. Оттащил в сторону и с силой толкнул на газон. Она кричала, что изуродует Олесе лицо, побреет на лысо и вырвет язык, чтобы не смела больше чужих мужчин уводить. Истеричка.

Но самое неприятное в том, что Олеся таинственным образом исчезла. Я оглянулся – за спиной никого. Будто испарилась. Я искал взглядом, всматриваясь в женские силуэты, но моего маленького ангелочка нигде не было. Меня окружала суета, из которой тяжело было выбраться. Я побежал, звал Олесю, но она не отзывалась. Зато по пятам бежала Гулиса. Стучала каблуками, как гарцующая лошадь.

Остановился. Смотрю на нее, не скрывая негодования. – Стоит. В грязном плаще. Взгляд волчий. Рот – оскал. Думаю, ну и вляпался же я.