Мой встречный ветер
Шрифт:
— Хорошо. Ника, ты ведь пишешь стихи?
Этот вопрос оказался неожиданным, я ответила растерянно:
— Да, пишу…
— Отправишь? Я бы хотел почитать.
Я будто наяву увидела эту картину: время перевалило за полночь, Пашка попеременно смотрит то на потолок, то на экран телефона, где белыми линиями на темно-синем фоне светятся мои строки. Он читает их снова и снова, пока не выучит, и он видит меня настоящую, но такую, какой я никогда для него не стану.
— Я не люблю делится своими стихами. Может, потом.
Он
Не решился настаивать.
И еще сорок минут я слушала Пашкин рассказ, изредка уточняя детали. И почему-то думала, что нескоро мы еще погуляем вот так, если вообще погуляем однажды. Пашка продолжит задавать провокационные вопросы в попытках выяснить, что именно мне в нем не понравилось. А я буду обижать его своими ответами.
Он говорил, после признания можно сохранить дружбу. Но были ли мы когда-то друзьями? Такая я на самом деле, какой он меня видит? Несу ли такие качества, благодаря которым его зацепила? Во мне нет ни искренности (слишком часто обманываю даже саму себя), ни, тем более, открытости. Полная противоположность идеальному Пашкиному образу.
Влюбляются не благодаря, а вопреки?
Ник ведь тоже понравился мне несмотря на свои многочисленные недостатки. Или из-за положительных качеств, которые я в нем разглядела? И продолжает мне нравиться, хотя все плюсы так старательно затмеваются его полным равнодушием ко мне.
И вот мы с Пашкой пришли к остановке — ему пора отправляться. Правда, согласно расписанию, до автобуса остается еще восемь минут. Я не стала уходить, решила дождаться, когда подойдет автобус.
Поднялся ветер, было боязливо — хоть бы дождь не начался. Тучи неслись по небу как летучие корабли, одна за другой. Хорошо, что я не стала надевать юбку — иначе давно улетела бы. А у Пашки и вовсе растрепались приглаженные волосы, но я не стала их поправлять.
— И какого цвета глаза у него? — спросил вдруг Пашка.
И все-таки дождь начинался.
На землю по одиночке падали крупные капли. Сейчас они разведают обстановку, а потом в одно мгновение хлынет дождь. Знаем, проходили. Придется и мне ехать на автобусе. Я спряталась под крышу остановки, а Пашка остался стоять, как будто совсем не боялся растаять.
— У кого?
— Того, с кем ты собираешься встречаться, — терпеливо пояснил Пашка.
— Я ни с кем не собираюсь встречаться, — пробормотала я.
— Тогда бы не спрашивала.
Я просто пожала плечами.
Наши автобусы подошли практически одновременно. И вот мы уже разъехались по разным сторонам, друг другом недовольные. Даже не обменялись взглядами на прощание.
…Насыщенно-зеленые. Как заросли травы, сквозь неё бежишь, не различая дороги, и она оставляет порезы на ладонях и застревает в обуви. Как листва, через которую просвечивает июльское солнце. Не совершенная, присущая маю, а с неровностями и потемнениями. Как сон, в котором у тебя имеется все, что нужно для счастья, а сам при этом ты ничего
Вот какие у него глаза.
3.7
На этот раз я оказалась права.
На наш город опустился сезон дождей. И если раньше оставалась хоть какая-то надежда, что тепло еще придет, то теперь надеяться уже и не на что.
Последние августовские дни.
Печальнее может быть лишь начала января, когда новый год наступил, а ты все еще осталась прежней. В квартире свежий воздух перемешивается с прошлогодним и так тихо, будто ее все покинули, при том что все сидят дома.
Полинка вернулась вчерашним вечером, а сегодня мы договорились встретиться (чуть-чуть не доходя до нашего любимого института). Обычно мы ходим куда-то втроем, но Оля вернется лишь послезавтра. Надеемся, она простит нам такую самоорганизованность.
Я шла к месту встречи с Полинкой, кутаясь в толстовку, еще и зонтом укрывалась. Надо будет зайти куда-нибудь посидеть. Гулять в такой дождь совершенно невозможно. Пожалуй, не так уж сильно был неправ Ник, когда оправдывался плохой погодой.
И все-таки — почему-то мне и Полине это не помешало.
Если захочешь, и в град пойдешь, и в метель. Правда, лишь ради немногих решишься на такие подвиги. Ник явно не станет жертвовать собой, чтобы меня увидеть. А вот я? Была бы готова принести себя в жертву? Ради Ильи — пожалуйста. Ради мамы и папы, ради девчонок — тоже. А ради него?
Может быть.
Мы с Полинкой подошли одновременно. Быстро обнялись, сцепившись зонтами. И потом, смеясь, пошли искать место, где можем посидеть. Впрочем, институтские окрестности мы знаем неплохо, так что и искать долго не пришлось.
— Какую хочешь пиццу?
Полинка сказала, что не против перекусить. Так что мы завалились в ближайшую пиццерию. Народа здесь было немного — занята от силы треть столиков, в большинстве своем люди сидят возле стен, чтобы заряжать ноутбуки.
А мы, не сговариваясь, заняли место около окна, как будто всё никак не могли насмотреться на дождь. Нашли друг друга, такие драматичные.
Мой Илья — фанат пепперони. Каждый раз, когда мы вдруг заказываем пиццу на дом, он вопит громче всех. А я для меня пепперони слишком солёная.
Мы остановили выбор на «Цезаре» в надежде, что листья салата окажутся такими же симпатично-зелеными, как на картинке. Милая девушка на кассе сказала, что пицца будет готова минут через двадцать. Так что мы с Полинкой расселись друг напротив друга, слегка взбудораженные тем, что встретились впервые за долгое время.
— Так давно не виделись с тобой вживую! — заметила я.
— Всё лето общалась с молодыми людьми? — Полинка хитро взглянула на меня.
Хотелось улыбаться, и смеяться, и чуть-чуть даже прыгать. Не знаю, откуда во мне вдруг проснулась такая игривость.