Мой встречный ветер
Шрифт:
1.4
А на следующий день мы с подруженьками решили собраться у меня (мы всегда собирались именно в моей квартире, чтобы не отвлекать соседок Оли и Полины, у каждой своих). Собирались по великому поводу — отпраздновать начало лета. У нас, конечно, лето было неправильным, лето минус один, как любит кричать из своей комнаты Илья (ладно, кричит он всё-таки не про лето).
К тому же, завтра Оля уже улетает отдыхать… в Питер. Как-то так получилось, что за все свои прежние путешествия Оля так его и не посетила. А послезавтра Полина уезжает к родителям в соседний город, раз в двадцать меньше нашего. Обещает вернуться
Родители на работе. Среда, как-никак. А Илья сидит дома. Отдыхает уже почти неделю. Второй курс закончил, а мы-то все думали — совсем оболтус… По итогу оболтусом я оказалась. Спасибо, как говорится, что не отчислили.
Мы с девочками расположились на кухне, мгновенно ее заполнив. У меня места определенного не было — я носилась туда-сюда, кипятила воду, раздавала столовые приборы, раскладывала по тарелкам шарлотку — приготовила на быструю руку, пока ждала гостей. Полина прислонилась к стене — ее темные каштановые волосы необыкновенно хорошо смотрелись на зеленых обоях и напоминали сочные ягоды смородины, окруженные венцом из листьев.
А Оля, как всегда, села возле окна, напротив входного проема. Будто ждала, что кто-то войдет, и боялась это пропустить.
Ну, в общем-то, думаю, она и вправду ждала. И наверняка боялась.
Оле нравится Илья. Серьезно так нравится. Ей много кто нравится, но серьезно только некоторые, и Илья в их числе. Мне, говорит, симпатичны парни повыше (а сама ненамного меня переросла). И те, у которых голова работает. Я честно пыталась ее убедить, что Илья к таким не относится, но пытаться убедить в чем-то Олю — занятие безнадежное, она даже слушать не станет.
Впрочем, как бы мне не хотелось поддержать подругу, ничего ей с моим Ильей не светит.
Мой брат в этом плане принципиальный до ужаса. С твоими подружками, говорит, я отношениться не стану. Я у него спрашиваю, что же будет в том случае, если его девушка, уже в статусе его девушки, станет моей подружкой. Расстанется? А он утверждает, что вероятность этого примерно равна нулю. Математик, понимаете ли. Впрочем, в чем-то он прав. В этом плане Илья похож на Полину — о своих делах сердечных не рассказывает. И уж тем более их не демонстрирует. Если когда-то он кого-то домой приведет, это будет чудо, но, скорее всего, прятать будет до последнего, познакомит нас лет только через десять (когда мы будем в таком возрасте, когда уже не заводят новых друзей).
На моей памяти была у Ильи только одна подружка.
Еще в школьное время.
Они постоянно ссорились и мирились. Но любил Илья ее сильно, глупый. Потом, после выпуска, она и его друг уехали покорять столицу, поступили в один вуз, а Илья здесь остался. Он к ней на новый год улетал… Вместо того, чтобы побыть с нами. Тогда же все и выяснил… Что нет у него теперь ни девушки, ни друга.
А чуть больше, чем через год, похожая ситуация у меня произошла. Если бы все это не было так грустно, я бы даже посмеялась. Сразу видно, кто здесь родственники.
Так вот, сейчас я могу только догадываться, что у него в личной жизни происходит. Может, и нечто большее, чем мне о ней известно. Хотя я все-таки немного в этом сомневаюсь. Когда люди влюблены, они начинают выглядеть как-то совсем по-особенному. Чуть менее внимательны, чуть более улыбчивы. И глаза дурные-дурные.
С одной стороны, довольно часто влюбленность спасает. Даже невзаимная. Вот влюбишься в кого-нибудь, и вместо того чтобы беспокоиться
С другой стороны, бесконечные мысли об одном и том же, какими бы приятными или тоскливыми они ни были, начинают рано или поздно надоедать. Хочется занять голову чем-нибудь — хоть чем-нибудь — другим, ибо и радостью, и печалью можно насытиться.
Не знаю, как некоторые люди могут общаться друг с другом денно-нощно, не испытывая при этом усталость. Я всегда нуждаюсь в отдыхе от человека, — может, это и стало одной из причин, из-за которой меня бросили в январе.
Впрочем… впрочем, пожалуй, редко в разрыве отношений виноват кто-то один. Виноваты оба — не смогли договориться, не хватило чувств и терпения, чтобы выдержать все испытания. И одновременно с тем никто не виноват — значит, и суждено было разойтись, пусть и произошло это позже, чем следовало. Приходится потом заново учиться жить, уже без этого человека. Хотя, казалось бы, чему тут учиться. Вилкой-ложкой пользоваться умеешь, алфавит тоже пока не забыл. Разве что, не удержавшись, на кровать падаешь чуть чаще обычных людей — как лялька, которая сидеть еще не научилась…
Но это я, как всегда, отвлекаюсь.
А Илья…
Илья все же заявился.
Как раз в тот самый момент, когда Оля заканчивала речь о том, какие все мужчины бесполезные. Не люди прямо-таки, а аппендиксы: в общем-то, не мешают, в некотором роде облегчают жизнь, но чуть воспалятся — можно удалить, не задумываясь, ибо жить без них вполне получается. Оле надо было идти в медики, с такими-то классными метафорами. Она бы и пошла, если б была чуть слабее духом — вся ее семья так или иначе связана с медициной, так что родители долго с Олей спорили об её истинном предназначении.
А начался этот разговор с ужасающе возмутительной ситуации, когда один высокий и с виду даже умный мальчик позвал Олю гулять (как раз вчера, пока я на пересдаче тусила), а потом не дал ей сказать ни единого предложения: на каждое сказанное Олей слово у него имелся монолог длиной минимум в десять минут.
«Я сегодня варила макароны», — сказала Оля.
И он начал перечислять любимые рецепты. Выяснилось, что на завтрак он предпочитает яичницу, иногда с сосисками, если удается купить их по акции, и еще он очень любит сосиски с сыром, а многие вообще-то считают их извращением; перед сном он пьет стакан кефира, в детстве терпеть его не мог, но сейчас заходит нормально, но, если вдруг от стипендии еще что-то осталось, то он бы лучше фастфуд заказал… И все в таком духе. Ещё Оля запомнила что-то неконкретное про борщ, потому что терпеть его не может.
Илья застопорился еще на самом входе — возможно, не хотел сбивать Олю с мысли. Но она, так удачно расположившаяся, сразу его заметила. И сбилась.
Илья посмотрел сначала на Полину. Потом на Олю. И только потом на меня.
— Я предупреждала, — заметила я. — Целых два раза. Но ты, кажется, не слышал. — И сразу же: — Шарлотку будешь?
Илью очень легко задобрить. Его лицо, кислое, как квашеная капуста, тут же приняло смиренное выражение.
— Доброго дня прекрасным девушкам, — пробубнил он. Затем добавил чуть более радостно: — И моей сестре. Я вообще-то сказать тебе хотел… потом. Давай свою шарлотку, я ее в комнату заберу.