Мой второй. Моя вторая
Шрифт:
Хотя накануне долго представляла, как буду дефилировать по бортику до дальней лесенки, как буду спускаться в воду. Обязательно лицом к «зрителям», решила я, так как попа у меня выглядит не так эффектно, как грудь и ноги.
Так вот, Ларка зависла над корзиной, а я решила поискать шарфик – вдруг, на девице был другой, совсем не отсюда. Значит, тот, который я видела неделю назад, может еще где-то валяться. Я перекопала два ящика с аксессуарами, но ничего не нашла. Правда, попался очень приличный кожаный ремень чернильного цвета. Пряжка мне на нем не понравилась. А вот
– Лариса, ты идешь? Времени много, скоро спектакль кончится, домой пора.
Ларка разогнулась, одернула дубленку:
– Ну, пошли, раз пора.
Мы подошли к кассе, я заплатила полторы сотни и была счастлива, что удалось сэкономить половину от запланированной траты. Я даже позволила себе купить за три рубля кулек, куда аккуратно сложила свитер и два ремня. Лариска купила только свитер, он был крупной вязки с чисто норвежкой отделкой горловины: национального орнамента тесьма, металлические витые застежки на небольшом разрезе. Я сказала, что мне свитер нравится. Лариска была довольна.
– Думаю, самое то. Northbrook – не знаешь, это норвежская фирма?
– Судя по названию, похоже. Зайдем в кафешку, по чашке чаю выпьем. Обмоем свитера.
– Ты же торопилась.
– Ну, еще полчаса есть. К тому же я сто пятьдесят рублей сэкономила.
– А я только тридцать. На чашку чая не хватит.
Мы быстро добежали до кофейни. Голова болеть перестала. Настроение поднялось, дополнительный толчок ему дала и волна кофейного запаха, когда мы с мороза заскочили в помещение. Народу было немного, мы обе выхватили взглядом свободный у стены столик. Рядом стояла пустая вешалка, и я, прежде, чем сделать заказ, начала раздеваться. Лариска стояла рядом и что-то обдумывала.
Потом поставила на стул сумку:
– Ты закажи мне капучино. Я в туалет.
– Дубленку сними.
– Не, я после.
И она отправилась к двери в глубине зала. Я осталась стоять у стола – не оставишь же ее сумку без присмотра, а с двумя как-то неловко торчать у прилавка. Но Ларка была в туалете недолго. Она вышла, что-то пряча в руках. Подошла к нашему столу и быстро сунула в сумку предмет черного цвета.
– У тебя все в порядке?
– Да все у меня в порядке.
Ларка не смотрела мне в глаза.
– Я потом расскажу. Пойди закажи кофе.
И она уселась за стол.
– С тебя тридцать пять рублей. Рассказывай.
Я удобно устроилась на стуле под вешалкой. Весь зал был как на ладони. Лариска сидела к обществу спиной.
– Чего рассказывать? Они, знаешь, как на нас наживаются? Это только кажется, что все вещи дешево. А так, они же на вес все везут. Ты вот за свитер девяносто заплатила, а он весит полкило… Я знаю, они меньше доллара за кг дают. Да еще оформляют это как гуманитарку – и таможне не платят.
– Ты это к чему?
– А к тому, что ничего с ними не будет, если пару вещей потеряют.
– Кто потеряет?
– Ты что тупой прикидываешься? Не понимаешь что ли?
И тут
– Ларка, ты сперла из секонда?
– Ну, чего ты сразу так грубо. Сперла. Лифчик мне понравился. Давно похожий хотела. Ты же знаешь, у меня грудь такая, что лучше всего без шва сидят. А где их взять, без шва-то?
– Ну, понятно. Так что, тридцать рублей пожалела?
Подружка не ответила – подошла официантка, принесла кофе. Пока она расставляла чашки, прошла минута, не больше. Но мне показалось, что мы молчим вечность. Ларка, такая успешная и богатенькая, стащила в магазине копеечную шмотку, сидит сейчас, мучается. И зачем она это сделала?
– Ты его зачем сперла?
– Да тише ты. Чего пристала: сперла, сперла. Сама не знаю. Вот понравился бюстик, я его швырк в рукав. А потом тряслась, как бы не выпал.
Лариска говорит хриплым таким голосом, почти шепотом. И я тоже перехожу на шепот, наклоняюсь через стол. Становится страшно, я с опаской начинаю поглядывать на дверь. Мне кажется, что сейчас войдет продавщица. Вот вы где, скажет, кофий распиваете, а за лифчик не заплатили. И начнет громко так привлекать внимание посетителей. И кто потом будет разбираться, что не я этот поганый бюстик в рукав совала.
Вон и телевидение наше местное напротив кофейни. Я уже вижу, как заскакивают с морозца ребята с камерами, софитами слепят, суют в нос микрофон. А расскажите-ка, пожалуйста, как вы магазин ограбили. Кто из вас план придумал, кто на стреме стоял. И в вечерних новостях покажут.
А я еще не отказалась от мысли карьеру сделать. Только мне бы сначала мужчинку приличного отыскать, жизнь личную устроить. И тогда уж я обязательно найду работу по специальности. Да разве после срама такого кто на меня посмотрит? Лариске хорошо, она замужем, муж за спертый лифчик жену не бросит, тем более, она ему только что свитер купила такой славненький, норвежский.
Хотя, если подумать, и у него могут начаться неприятности. Телевидение – это штука такая, там любят жареными фактами зрителей потчевать. Сюжет, наверняка, Москва заметит и покажет по центральному каналу. А их в Финляндии точно смотрят. Вот и плакали толичкины переговоры.
– Ты чего в точку уставилась? Осуждаешь?
– Да не осуждаю, я боюсь. Как мы через неделю в магазин пойдем?
– А как ты сегодня пошла?.. Просто не знала и все. А я в прошлый раз кошелек вынесла. Пока все толпились у мешка, ну, помнишь, со всего магазина тетки сбежались. Я и взяла кошелек.
– В рукав тоже запихала?
– Зачем в рукав? В сумку. Она открытая стояла, я и кинула туда кошелек.
Ларка хихикнула.
– А когда расплачиваться за футболки стала, достала его, раскрыла, а он пустой. Я сразу не сообразила даже, что это не мой кошелек. Представляешь, товару набрала, а денег нет. В шоке минуты две была, пока сообразила, как из ситуации выпутаться. Спасибо, кассирша тормозная. Сообразить не успела, пока я кошелек в сумку бросила и начала по карманам деньги сшибать. У меня в той сумке куча карманов. Я насобирала рублей тридцать, махнула рукой – мол, не хватает, снова достала кошелек. На этот раз уже свой. И подала пятисотку. Очень правдоподобно вышло: вроде хотела мелкими, а пришлось крупную менять.