Мой XX век: счастье быть самим собой

Петелин Виктор Васильевич

У меня создалось впечатление, что это русофильско-русофобская, сионистско-антисемитская каша варилась явно в котлах иностранного происхождения и по заграничным рецептам.

Трудно поверить, что кандидату наук, историку, писателю, связанному с революционной темой, невозможно было сразу определить «лицо» этого «издания». С.Н. Семанов и в письме в партком и в сегодняшнем объяснении глубоко и, на мое ощущение, очень искренне раскаивается в содеянном. Он сказал, что понимает: поступок его несовместим с пребыванием в рядах КПСС.

Я хотел бы выслушать, что думают по этому поводу члены парткома.

Андреев В.М.:

Я

занимался этим вопросом как заместитель секретаря парткома, долго взвешивая за и против. Мы видим, что вина явная. Существует понятие – идеологическая борьба. «Вече» – выпад врага, против которого мы должны бороться. Семанов этого не делал. Его беспринципность налицо. Я старался все взвесить. Его вина заслуживает самого строгого наказания. Я не буду повторять, что допустил С.Н. Семанов, входя в контакт с врагом. Но я должен сказать, что на одну доску с враждебными элементами я Семанова не могу поставить, хотя в каких-то своих действиях он смыкается с врагами. Мы должны учитывать при решении его судьбы, что он более двадцати лет в партии, он работает в литературе, проявил себя гражданином, я почувствовал раскаяние сегодня, на мой взгляд, искреннее. Я знаю, какая лежит на мне ответственность. И я считаю, что нужно строго наказать, убедить, воспитать. Он заслуживает самого серьезного наказания, вплоть до исключения из партии. Но личная встреча показала, что Семанов раскаялся искренно. Я за строгий выговор с занесением в личное дело.

Аксель Т.М.:

Исключить из партии – равносильно смертному приговору. Я много думала о деле Семанова. Конечно, он совершил тягчайший проступок перед партией. Но я взвешивала и самый проступок, и всю жизненную судьбу Семанова. Здесь человек за лопоухость должен быть исключен из партии, ибо если он четыре года молчал, то он заслуживает исключения. Но исключить мы всегда успеем, но сейчас, когда мы видим его искреннее раскаивание, мы должны его строго наказать, но оставить в партии. Все учитывая, думаю, что мы его строжайше накажем, но в партии оставим, дадим возможность ему вернуть доверие товарищей по партии.

Ардаматский В.И.:

Я читал книги Семанова, могу сказать, книги хорошие, полезные. Но тем вопиюще выглядит это двурушничество, оно невыносимо, его невозможно постичь умом. Мне ясно иностранное происхождение журнала. В ФРГ тоже выходит журнал «Вече». Стряпня, подобная этому. Молчание, зная о гнезде антисоветчины, продолжение работы над своими книгами... У меня нет никаких «но», я – за исключение.

Градов П.М:.

Книг его я не читал, его до этого не знал, но, ознакомившись с частным определением, Семанов заслуживает самого строгого наказания – исключения из партии, как это верно сказал Ардаматский, за двурушничество . Но голосовать буду за строгий выговор. Он не уцепился за отсутствие фактов, он не защищался, признал безоговорочно свою вину тягчайшей. Это говорит о нем, как о человеке. Он не распространял журнал, читал, сжигал. Смягчает его искреннее раскаяние и то, что он не выступал в журнале. Нельзя отмести его несколько хороших, как все говорят, книг, они тоже смягчающее для него обстоятельство. Мне кажется, что он не конченый человек. Не исключение – это огромное доверие ему, аванс.

Емельяненко В.Б.:

Я себя ставил на место Семанова. Если б я понял, что этот журнал – антисоветчина, то конечно же поставил бы в известность партком.

Я бы его не сжигал, а он сжигал, потому что хотел скрыть. Сергей Николаевич работал в ЖЗЛ, в журнале «Человек и закон», кандидат исторических наук, не скажешь, что человек не зрелый. Я прослушал градовские «за» и согласен с ним: голосую за строгий выговор, нельзя рубить человека.

Еремин Д.И.:

В партии можно и 60 лет просидеть без взысканий, но не быть настоящим коммунистом. Из своих 24 лет в партии он четыре года занимался двурушничеством, как правильно сказал Ардаматский. Об этом антисоветском журнале знать, стать его читателем, значит исключить себя самого из партии. Я считаю, прав Ардаматский – принять участие в том, что подрывает основы нашего государства, и оставаться в партии – значит проявить двурушничество. Я лишен сентиментальности и голосую за исключение.

Жуков А.Н.:

Состав проступка ясен. Семанов заслуживает самого сурового наказания. Но почему я должен верить врагу Иванову, а не товарищу по партии Семанову. Я не могу сказать, что Семанов – двурушник, ведь это значит, что он – «и нашим, и вашим», а этого не было. Исключить сегодня – это хуже, чем сентиментальность. Он признал ошибку, его работа как писателя, ученого, издателя, редактора не имеет пятен. Я против исключения, я за строгий выговор.

Кочетков В.И.:

Товарищи коммунисты! Я хотел бы в дополнение к тому, что говорил вначале, сказать, что мы не вправе ставить под сомнение аргументы частного определения.

Каплинская Е.С.:

Сегодня партком с высокой партийной серьезностью и ответственностью обсуждает Семанова. Я с Семановым познакомилась в мае этого года, мы вместе выполняли партийное поручение – проверяли работу ЦДЛ. Он произвел на меня впечатление серьезно относящегося к выполнению партийного поручения.

У нас, среди членов парткома, есть человек, которого я знаю с 10 лет и который является всей своей партийной и гражданской биографией примером для меня, примером настоящего коммуниста. Это – Т.М. Аксель. И сегодня я согласна с ней, ее выступлением.

Наша партия гуманна и сильна, потому что исключение из партии я расцениваю как духовную смерть для человека. Партия борется за каждого коммуниста, в этом ее идеологическая сила, я в эту силу верю. Если мы исключим его из партии – это будет победа для наших врагов, а не для нас. Я – за строгий выговор с занесением в учетную карточку.

Кузнецов Ю.П.:

Семанова я вижу третий раз, но сейчас как писатель, как коммунист я убедился, что имею дело с искренним и честным человеком. Честность его состоит в том, что он не ищет для себя оправданий, что он судит себя строже, чем судим его мы. Все, что с ним произошло, похоже на глупость. Мое мнение однозначно – строгий выговор с занесением в учетную карточку.

Медников A.M.:

Я Семанова вижу впервые, книг его не читал. Но считаю так: в мире ожесточилась идеологическая борьба. Поставлю себя на место Семанова: я главный редактор журнала «Человек и закон». Выходит «Вече», читаю и сжигаю его. А остальные его читают! И никому не сказал, что рядом существует антисоветское подполье. Факт двурушничества здесь налицо. Одно это ставит человека вне рядов партии. И сейчас не придать этому прямой политической оценки нельзя. Я буду голосовать за исключение.