Мой XX век: счастье быть самим собой
Шрифт:
Не раз устраивал я концерты в Центральном доме литераторов для коллег-писателей. В ходе подготовки, естественно, что-то срывалось (концерты преимущественно благотворительные), ключевые фигуры сначала соглашались, но потом отказывались. Но всякий раз на помощь приходила Людмила Ивановна Дударева, педагог-вокалист, ученики и ученицы которой поют во многих театрах мира. Она предлагала для участия в концертах ЦДЛ своих учеников, готовых для выступления в ряду профессиональных артистов. И среди них постоянно была ЕВГЕНИЯ СЕГЕНЮК. Чернобровая красавица обладала не только неповторимой мощи и красоты контральто, но и даром драматической актрисы. Запомнился в то время Ваня из оперы «Иван Сусанин», она так спела его арию, так одновременно с этим сыграла, что его образ предстал пред нами полнокровным, живым, «всамделишным». Без грима, без соответствующего костюма и бытовой обстановки, декораций это редко кому удается.
А года через два я оказался на ее сольном концерте в Доме-музее Ф.И. Шаляпина на Новинском. И был
Ратмир, старая Графиня, Кармен, Кащеевна, Далила... Хазарский князь Ратмир, пылкий, влюбчивый, склонный к быстрой смене чувств, пронизанная восточным колоритом ария «И жар и зной сменили ночи тень...». Пылкого хазарского князя сменяет старая Графиня из «Пиковой дамы»... Помните, песенке старой графини из четвертой картины предшествует хор приживалок, поющих хвалу «благодетельнице нашей», она отмахивается от них, она устала, слышатся тревожные, трагедийные мотивы, предчувствие смерти охватывает ее, но она уходит от мрачных мыслей, на какое-то мгновение веселые воспоминания о своей бурной молодости овладевают ею, но лишь на мгновение, и снова мрачные думы переполняют ее, смерть стоит уже за плечами... И Евгения Сегенюк полностью вошла в эту роль, потухли ее яркие глаза, залегли мрачные складки губ, образовали старушечьи морщины... А после двухминутного перерыва (может, чуть-чуть больше: аплодисменты, выходы) – потрясающая Кармен. Совершенно новый образ! Перед нами женщина поразительной красоты, неотразимого обаяния, огневого темперамента. Хабанера «У любви, как у пташки, крылья» в исполнении Евгении Сегенюк – это гимн свободной радостной любви, внезапно охватившей ее при виде статного бригадира Дона Хозе, к ногам которого она бросает многообещающий цветок. Здесь «лучеиспускание» совсем иной природы, но также магнетически воздействующее на слушателей.
А после этого Евгения Сегенюк предстала в образе Кащеевны из оперы Римского-Корсакова «Кащей Бессмертный». Кащеевна прекрасна и обольстительна, сурова и воинственна, в ее слезинке таится смерть седого Кащея. Немало храбрецов, искателей его смерти, погубила она своим беспощадным мечом. Ее нельзя разжалобить, вызвать слезы – тогда погибнет Кащей. Ее воинственная маршеобразная «пляска» с мечом вовсе не похожа ни на одну из только что исполненных партий. «Меч мой заветный, меч дорогой» – в этих словах вся, казалось бы, ее суть. И, наконец, Далила из оперы Сен-Санса «Самсон и Далила»: «Самсона в эту ночь я ожидаю, его должна я покорить». И снова пред нами совсем другой женский образ, иной характер, с иными заботами, целями, чувствами, переживаниями...
За эти считаные минуты возникают перед нами столь несхожие образы, воплощающие разные характеры, человеческие судьбы, разные эпохи в истории народов мира. Как артистка могла войти в один образ, вжиться в другой, потом в третий, четвертый?.. О художественном даре перевоплощения написано много специалистами, изучавшими этот театральный феномен. Одно дело в опере, в спектакле, ведь играешь одну роль, создаешь один образ. А тут, на концерте, пять необыкновенных, сложных и неповторимых характеров... Сколько же нужно сил, чтобы исполнить это так, как исполнила Евгения Сегенюк. Слушаешь ее, и перед тобой открываются извечные тайники человеческого духа, извечная борьба Добра и Зла, всецело погружаешься в музыку, и открывается в звуках то, «чего нельзя видеть глазами, но что доступно слуху» (Р. Вагнер), а через слух, добавим, доступно душе, ее неисчислимым переживаниям. И понимаешь, пение – это не чередование звуков разной высоты и тональности, а сама жизнь.
После этого я побывал почти на всех концертах с участием Евгении Сегенюк, организацию которых чаще всего брала на себя очаровательная Светлана Соколова, выпускница Московской консерватории. В программе – русские и зарубежные романсы и песни... И снова то же впечатление – словно в каждом произведении разыгрывается маленький спектакль, все та же выразительность, яркая эмоциональность, в каждом исполнении чувствуется дар перевоплощения и музыкальная культура. Понимает, о чем поет, доносит до слушателей психологические, душевные нюансы произведения. Она не просто произносит слова под музыку, каждое ее слово оживает и входит в твое сердце, диктуя ему свою мысль, свое чувство, свое настроение. Ее музыкальное слово мгновенно действует на подсознательное, заставляет вздрагивать от неожиданности... Много раз я слышал в исполнении талантливых певиц «Старый муж» (А. Верстовский, А. Пушкин), но в исполнении Евгении Сегенюк услышал словно впервые, столько страсти, поистине трагических переживаний во имя истинной любви слышится в голосе исполнительницы, которая в
А в появлении Евгении Сегенюк на сцене никакого чуда нет: родилась в музыкальной семье, с детства жила музыкой и мечтала свою жизнь связать с этим удивительным миром, который дает человеку все – любовь, красоту, духовность, человечность, патриотизм. Родилась с музыкальным талантом, который родители без труда разглядели и дали соответствующее образование: музыкальная школа, училище, академия Гнесиных. Родители знали и другое: сколько талантливых певиц не оправдали надежд – пропал голос, сломалась вся жизнь... А потому порекомендовали пойти сначала на дирижерско-хоровое отделение Гнесинки, а потом, дескать, видно будет. Евгения с блеском окончила академию, а в ходе учебы уже почувствовала божественный дар певицы и поступила на вокальный факультет.
Мудрые педагоги внушили ей, что певица должна не только петь, но и играть, как Федор Шаляпин, напомнив ей слова русского гения, который, отвечая на вопрос после триумфального выступления в Милане, чем же он «ужег» итальянцев в Милане, сказал: «Ужег я их игрой. Голосом итальянцев не удивишь. Голоса они слыхали, а вот игрой я их, значит, и ужег».
Педагоги академии, вокальный факультет которой Евгения Сегенюк окончила тоже с отличием, дали ей все, что могли, но только многолетняя работа с педагогом-вокалистом, профессором, академиком своего дела Людмилой Ивановной Дударевой помогла раскрыть ее феноменальные природные данные как контральто, о которых певица и ее родители не подозревали.
С 1999 года Евгения Сегенюк – солистка Государственного академического Большого театра России, с успехом исполняет партии Ольги в опере «Евгений Онегин», Вани в опере «Иван Сусанин», Басманова в «Опричнике», Фенены в опере «Набукко» Верди, Амелфы в «Золотом петушке» Римского-Корсакова, мадемуазель Бланш в «Игроке» Прокофьева и др. Здесь, в этих партиях, одним голосом ничего не добьешься, здесь «ужечь» зрителя можно только игрой. С голосом неповторимой красоты и мощи, с диапазоном в две октавы (вспомним Кармен: сцена гадания – это контральто, хабанера и заключительная сцена – меццо-сопрано, а цыганская песня – это сопрано, но каждый раз Евгения поет своим родным голосом, настолько богата палитра ее голоса) Евгения Сегенюк обладает несомненным даром драматической актрисы. Стоит лишь посмотреть ее в перечисленных партиях, чтобы убедиться в этом, да хотя бы даже и в одной из них. И Ольгу, и Ваню я видел много раз в исполнении заслуженных и народных артисток, эти роли, казалось бы, отработаны до «лоска», смотришь и сразу видишь, что взрослые женщины пытаются сыграть юную девушку и подростка, перегружают голос, «стреляют глазками», иной раз, как говорят профессионалы, поют «мешком», получается натужно, после чего и вовсе пропадает впечатление, что перед нами подростки, особенно это касается Ольги. У Евгении Сегенюк Ольга – не наигранная, не штампованная, а легкая, стройная, худенькая, ее пробежка – это полет, она в своем возрасте, в своем времени. Борис Покровский поставил роль Ольги «бегом», призывал, что не должно быть «игры», а должна быть сама жизнь. Апосле «пробежки» она успевает восстановить дыхание и не утратить «контральтовость», насыщенность голоса. И образ Ольги оживает, Евгения Сегенюк словно перестает быть актрисой, становится действующим лицом недавней жизни. А во время любовной арии Ленского не сидит истуканом, «выключенной» из действия, а живо реагирует на слова и переживания партнера. Пришелся по душе актрисе и образ Басманова. Надела костюм и как будто стала опричником. Все сразу стало на место: интонации, пластика, жесты, мимика. В театре вспоминают слова режиссера, посмотревшего на Сегенюк в образе Басманова: «Наконец-то на сцену вышел настоящий мужчина». Значит, сумела актриса удивительно перевоплотиться, войти в мужскую роль. А другой постановщик, восхищенно поглядывая на красавца опричника, не без юмора сказал: «Вот увидишь такого Басманова – поймешь Ивана Грозного и захочешь сменить сексуальную ориентацию».
За несколько лет в Большом театре Евгения Сегенюк успела поработать с такими выдающимися мастерами русской оперной сцены, как Борис Покровский, Евгений Светланов, Геннадий Рождественский.
– Они оценивали те «мелочи», которые я находила и использовала в создании образа, – вспоминает сама Евгения Сегенюк. – Из таких «мелочей» складывается роль. Как говорил Микеланджело: «Совершенство состоит из мелочей, а совершенство – не мелочь». Вот один пример... Евгений Светланов ставил «Псковитянку», я исполняла роль Власьевны. Когда я спела на первой репетиции Светланову сказку Власьевны, он сказал: «Мне хочется, чтобы было как можно больше контрастов». Он больше не сказал ничего. Но когда я вышла на репетицию с оркестром, он не отрывался от меня и так «убирал» оркестр, что дал мне возможность дать все эти контрасты и даже перейти на шепот. Я почувствовала, что он жил и существовал со мной в одном измерении. Вот с такими мастерами работать – сплошное удовольствие.