Мой XX век: счастье быть самим собой
Шрифт:
Так мы с Н.И. Родичевым и сделали, а после доработки, думали мы, дадим другим рецензентам. В итоге так и получилось. А между тем «Привычное дело» было опубликовано в журнале «Север». Белов прислал мне экземпляр журнала, я срочно написал рецензию, отдал ее в «Огонек», и Николай Сергованцев тут же поставил ее в номер, а Софронов подписал.
А поддержка «Огонька» в то время много значила в судьбе писателя. «О светлом и горьком» – так называлась рецензия, с которой, в сущности, началась известность Василия Белова, но ни один из критиков, писавших впоследствии о Белове, не сослался на эту первую рецензию о «Привычном деле». (Смотрите,
О СВЕТЛОМ И ГОРЬКОМ
(В. Белов. Привычное дело. Повесть. Север. 1966. № 1)
Имя молодого талантливого прозаика Василия Белова сейчас довольно широко известно, а ведь всего лишь два-три года назад оно еле приметной точкой мелькало на литературном горизонте. Повесть «Привычное дело» – новый шаг в становлении многообещающего литератора.
В центре повести «Привычное дело» – крестьяне, живущие на не слишком щедрой к человеку вологодской земле.
Глубоко и поэтично, с тонким пониманием побуждений духовной жизни воссозданы образы Ивана Африкановича и Катерины – главных героев повести. С улыбкой и каким-то непостижимым стоицизмом переносят Катерина и Иван Африканович все трудности и беды, выпавшие на их долю. Автор описал будничную жизнь одной семьи: девять человек детей, всех их надо накормить, обуть, одеть. Родителям приходится тяжело. А они не теряют бодрости духа, стойко переносят все лишения.
Буднично и, казалось бы, спокойно течет жизнь вологодской деревушки. Ничего особенного не происходит здесь. Иван Африканович и его молодой друг Мишка, чуть-чуть «перебрав», заезжают в полночь к дальней родственнице и сватаются к ее сорокалетней дочери-вековухе. Жестоко обидевшись, дочь выгоняет непрошеных сватов. А наутро уже вся округа знала об этом происшествии. Кому смех, а кому слезы. Юмористические сцены сменяются драматическими, ненавязчиво передавая подлинную правду деревенской жизни, где юмор зачастую соседствует с драмой.
В этой небольшой повести много прекрасных сцен, эпизодов: герои работают, поют песни, растят детей, обсуждают последние новости международной жизни. Внешне ничем не выделяются Иван Африканович и его жена Катерина. Но В. Белов знает их не только внешне. Пристально вглядываясь в своих односельчан, с которыми прожил и работал немало лет, В. Белов обнаруживает в них множество редкостных качеств – доброту, целомудрие, достоинство. Иван Дрынов, Катерина, бабка Евстолья – это подлинно народные характеры, глубокие, сильные своим духом.
В. Белов описывает жизнь деревни в тот момент, когда низкая оплата трудодня, всевозможные запреты, сковывавшие самостоятельность и личную инициативу крестьянина, нарушения Устава сельхозартели и прежде всего принципа материальной заинтересованности мешали людям жить на родной земле.
В минуту отчаяния (отобрали сено, накошенное ночью в лесу) ушел из деревни и Иван Африканович. Он пытается оторваться от родной земли в поисках лучшей доли для своей семьи. Но земля жестоко мстит ему за эту измену, пусть временную. В. Белов с глубоким проникновением в душу этого обаятельного человека показывает, как он оттаивает, возвращается в родное село.
Естественно, Белов жил в Вологде, а повесть «Привычное
Публикую здесь письма Василия Белова для тех, кто любит творчество этого замечательного писателя, кто интересуется тем, что думал и чувствовал он в борьбе за свое «Привычное дело», за то, чтобы быть самим собой, за то, чтобы восстановить утраченное после первой публикации в журнале «Север».
«Привычное дело» было опубликовано в издательстве «Советский писатель» в 1968 году, великолепное оформление сделал Евгений Капустин, фронтовик, тонкий мастер, чудесный человечище, о нем вспоминает Белов в письмах. И вообще книга вышла праздничная, не только по оформлению, но, главное, нам удалось полностью сохранить в конечном счете авторскую волю, не нарушая ее, не искажая представленное, как это иной раз бывало в то непростое время.
В.М. Карпова не раз говорила мне как редактору книги, что «Привычное дело» мы должны печатать по расклейке журнала «Север». «Ну, как же печатать по расклейке, Валентина Михайловна, если автор недоволен этой публикацией, если он представил авторизованную машинопись, которая существенным образом отличается от опубликованного?» Цензура требует, продолжала настаивать Валентина Михайловна, но честь ей и хвала, она умела слушать, а не веря, сама читала и принимала решение, порой правильное, иной раз в угоду времени, но тут уж ничего не поделаешь: руководителем не станешь, если не научишься слушаться и прислушиваться к мнению руководящих органов.
«Там, за тремя волоками» называлась книга Василия Белова, вышедшая в «Советском писателе», к сожалению, цензура сняла все-таки два рассказа, о которых В. Белов вспоминает в одном из писем:
«Виктор Васильевич!
Пишет вам Белов – тот вологжанин, что был у Вас не так давно.
Сначала хочется Вас поблагодарить за участие и поддержку, жаловаться на собственную судьбу – гнусная штука, но я немножко пожалуюсь Вам. Помните, Вы говорили о возможностях рецензирования. Я был бы весьма Вам благодарен, если б эту возможность реализовать как-то. Необязательно сразу. Я говорю в общем плане.
Далее. Недели через две я закончу очерк «Грозы над крышами», предназначенный для «Нового мира». Листов 5 – 6. Что, если один экземпляр я пошлю Вам? Или подождать, пока его не опубликуют? Я, правда, не знаю, что получится, но пока мне эта работа нравится, делаю ее с увлечением.
Хотелось бы спросить у Вас и о другом деле, связанном с моими рассказишками, с их изданием.
Очень прошу, черкните письмецо. С искренним и глубоким уважением.
Белов.
14 сентября 1964 г.».
А вот письмо заведующему редакцией Н.И. Родичеву.
«Здравствуйте, Николай Иванович!
Пишет Вам Белов, вологжанин. (Нас как-то знакомил Чернолусский.)
Неудобно и стыдно напоминать о себе, но я решил это сделать.
Дело в том, что я послал в «Сов. пис.» рукопись рассказов. Я прекрасно знаю трудности, связанные с изданием книжицы, и посему не очень претендую на успех этого дела. Но может быть, и что получится, может быть, можно втиснуться хотя бы в план. Помнится, в разговоре с Петелиным промелькнула эта возможность.