Мой загадочный двойник
Шрифт:
Он застонал и обеими руками взъерошил волосы:
— Я сам во всем виноват, мисс Феррарс. Как говорится, сам себе вырыл яму. Но я не могу ответить на ваш вопрос.
— Тогда мне остается лишь посочувствовать вам, мистер Ловелл, поскольку я поклялась, что не уеду из Плимута без пакета.
— Вы чрезвычайно настойчивая девушка, мисс Феррарс. — Он страдальчески улыбнулся.
— Вероятно, вы находите мое поведение неприличным…
— Я такого не говорил, мисс Феррарс, и не подразумевал. Совсем напротив, — горячо сказал он, — вы в полном праве настаивать. Но факт остается фактом:
— Но, мистер Ловелл, если она имела намерение предотвратить мой брак с этим мужчиной, неужто она не пожелала бы, чтобы вы назвали его имя сейчас, когда уже открыли мне столь многое?
— Из вас вышел бы адвокат лучше некуда, — вздохнул он, снова ероша руками волосы. — Но все, что я могу сделать — руководствуясь искренним чувством, а не профессиональными соображениями, — это посоветовать вам всецело положиться на здравый смысл вашей матери. По крайней мере, моя оплошность послужила хоть к какой-то пользе: вы встретились со своей кузиной, к которой, судя по всему, питаете глубокую привязанность. На самом деле… я прав в своем предположении, что вы здесь скорее ради нее, нежели ради себя?
— Ради нас обеих, — ответила я, отводя взгляд в сторону и заливаясь краской.
— Но даже принимая во внимание все сказанное вами, мисс Феррарс, я решительно не понимаю, каким образом счастье вашей кузины может зависеть от содержимого пакета. Я настоятельно советую вам довериться вашей матушке и оставить все как есть… О, благодарю вас, мистер Причард! — воскликнул он, вскакивая со стула и обращаясь к пожилому клерку, возникшему в дверях с подносом.
Я обрадовалась передышке, поскольку еще не решила, как действовать дальше. Внутренний голос говорил мне, что я ничего не добьюсь, даже если открою поверенному тайну Люсии. Мне нужно либо самой угадать имя человека, за которого мне нельзя выходить замуж, либо выпытать его у мистера Ловелла — но как это сделать?
— Вы всегда жили в Плимуте, мистер Ловелл? — спросила я, когда он опять уселся.
Выражение облегчения, появившееся у него на лице, было почти комичным, и следующие несколько минут он рассказывал о себе, отвечая на мои вопросы. Он действительно вырос в Плимуте и до недавнего времени жил со своими родителями — его отец тоже держал адвокатскую контору — и двумя младшими сестрами, а две замужние сестры и брат жили в пределах двадцати миль от города. Родители несколько месяцев назад перебрались в деревню Носс-Мейо, оставив мистера Ловелла в холостяцкой квартире неподалеку от набережной Хоу. Обо всех своих близких мистер Ловелл говорил с большой любовью, и складывалось впечатление, что жизнью своей он совершенно доволен.
— Но, мисс Феррарс, — вдруг спохватился он, — я совсем забыл о своих обязанностях. Не для того же вы проделали такой путь, чтобы выслушивать мою болтовню.
— Мне интересны ваши рассказы про близких. Но действительно, у меня есть к вам еще одно дело, никак не связанное с завещанием.
— Вам нужно лишь сказать, в чем оно заключается.
— Я хотела бы узнать кое-какие сведения о двух людях: выяснить, живы ли оба, и если
Лицо мистера Ловелла, прояснившееся при словах «не связанное с завещанием дело», снова вытянулось.
— О ком именно идет речь?
— Один из них — Томас Вентворт, — медленно проговорила я, пристально глядя на него, — отец Розины Вентворт.
— Пожалуй, здесь я сумею вам помочь, — нерешительно произнес он. — Что еще вы можете рассказать о нем?
— Он был человеком богатым — каким-то предпринимателем или финансистом — и жил на Портленд-плейс, по крайней мере с пятьдесят девятого по шестидесятый год. Его старшая дочь Кларисса сбежала из дома летом пятьдесят девятого; она и ее любовник, некий Джордж Харрингтон… оба погибли вследствие несчастного случая в октябре того же года; сообщение об этом было в «Таймс».
— Понятно. — Мистер Ловелл взял со стола листок бумаги и черканул на нем несколько строк, с видом обеспокоенным, но не сказать чтобы очень уж встревоженным. — А другой?
— Феликс Мордаунт из Треганнон-хауса в Корнуолле.
На сей раз мистер Ловелл испытал явное потрясение; он низко склонился над листком, прилежно записывая, но раздраженная кожа у него на челюсти внезапно посерела.
Я отгадала загадку, но по-прежнему оставалась в глубоком недоумении. Феликс Мордаунт мог быть отъявленным распутником, но с чего вдруг матушка вообразила, что из всех мужчин королевства я выберу в мужья именно его?
— Можно полюбопытствовать, почему он вас интересует? — спросил мистер Ловелл, не поднимая глаз от листка.
Я хотела сказать: «Потому что он тот самый человек, которого назвала в завещании моя мать», но в последний момент сообразила, что не знаю этого наверное.
— О… он дальний свойственник семьи, — ответила я со всем спокойствием, какое сумела изобразить. — Тетушка несколько раз упоминала его имя — оно вам знакомо, мистер Ловелл?
Он вскинул голову, покраснев от досады:
— Если вы знали, мисс Феррарс, то зачем же?.. — и осекся, пораженный догадкой.
— Уверяю вас, мистер Ловелл, до встречи с вами я не имела ни малейшего подозрения. И ни за что не угадала бы имя, если бы вы сами не подвели меня к правильному ответу. Но теперь, когда вы сказали мне…
Мистер Ловелл снова испустил стон и взъерошил волосы столь яростно, что я испугалась, как бы он не выдрал пару пучков.
— Вы хотя бы объясните, — наконец проговорил он, — на каком основании вы пришли к такому заключению?
— Я не могу сделать это, не выдав чужую тайну, мистер Ловелл. Но я точно знаю, почему моя матушка не хотела, чтобы я вышла замуж за этого человека… — (тут он опять неуловимо переменился в лице), — и могу заверить вас, что наше с кузиной счастье зависит от вашего согласия отдать мне пакет, как велела бы вам моя матушка, находись она сейчас здесь. Я обещаю вам — поклянусь на Библии, коли хотите, — что никто на свете, кроме меня и мисс Эрден, никогда не узнает, что вы передали мне бумаги.
Мистер Ловелл откинулся на спинку стула, взбалтывая остатки чая в чашке.