Мой злодей 2

Власова Мария Игоревна

– Так не принято, – промямлила девушка, почти встав.

– Да кому важно принято или нет? – с огромным облегчением сказала я и выразительно посмотрела на отца. – Зачем оглядываться на чужую мораль? Принято или нет? Так вся жизнь пройдет мимо в глупых предрассудках! А мне не хочется ждать следующей жизни, чтобы посидеть с тобой за одним столом.

– Но… – Элла схватила меня за руку, недвусмысленно показывая на молчаливого отца, но я лишь улыбнулась.

– Папа, – обратилась к нему почти ласково, – является ли для тебя позором то, что Элла будет сидеть с нами за

одним столом? Или ты считаешь, что Арман и Курт больше этого заслуживают, чем она?

Модельер насмешливо фыркнул, пряча улыбку за бокалом с водой. Вероника тактично молчала, а Курт не спускал с Эллы взгляда, словно поддерживая ее так.

– Конечно, нет, – скованно ответил мне отец, он о подобном даже не задумывался.

– Я подам на стол, – тут же подорвалась девушка, но я схватила ее за руку.

– Тихо ты, Надин подаст, – улыбнулась я ей и оглянулась на другую горничную.

– Но это моя обязанность, – пробормотала, слабо опираясь, Элла.

– Когда закончишь, можешь тоже присесть за стол, ты наверняка устала, – тепло улыбнулась девушке.

– Я уже поела, прошу меня простить, – растерялась Надин, явно не желая участвовать в преобразовании норм здешней морали.

За столом возникла тишина, сопровождаемая легким постукиванием приборов, все предпочли разговорам еду. Только создавалось впечатление, что Элла испытывала дискомфорт, сидя вместе с нами за одним общим столом, и мне приходилось все время подталкивать ее, словно ребенка. Меня даже не огорчило, что мой ужин составила одна постная овсянка. Ее я съела с удовольствием. Больше месяца мечтала сделать что-то важное, то, что никогда бы не смогла сделать прежняя Рианна, а теперь почувствовала какое-то удовлетворение от того, что впервые открыто поступила так, как мне хотелось, а не так как надо.

– Вы обсудили работу? – обратился господин Карвалье к Арману.

– А, что? – растерялся модельер, он как раз препирался с Никой взглядами, дошло уже до не очень приличных жестов и, судя по всему, перепалка ему нравилась. Он с большой неохотой обернулся к отцу, явно думая о чем-то своем. Вероника сразу же потупила взгляд, ее щеки стали пунцовыми и она напоминала подростка, которого застали за чем-то очень неприличным. Ей ещё повезло, что жених все свое внимание обратил на Эллу и не замечал, что творилось между невестой и модельером.

Господин Карвалье, кстати, тоже не замечал ни одну пару, ни вторую, казалось, что его мысли были очень далеко отсюда.

– Обсудили, твоей обожаемой племяннице понравится, – заверила отца с иронией, почти не скрывая сарказм.

Брови отца встали домиком, моя грубость его порядком уже достала.

– Рианна, – обратился он ко мне грозно, но я отмахнулась.

– Кстати, я решила пока заняться компанией матери, хочу разобраться с рентабельностью и, возможно, открыть несколько новых заводов. Так что идея с Арманом хороша. Разве что врать о том, что платье сшила я, всё же не стоит. Вдруг дорогой кузине платье не понравится, и она решит от расстройства мне в руку вилку воткнуть или нож? Здесь как уж повезет! – с напускным весельем отметила больную реакцию родственницы.

–

Рианна! – рявкнул отец так, что Вероника вздрогнула. Она как будто что-то поняла и кинулась взглядом по прислуге. Замерла, смотря на замотанную руку Надин, и в ее глазах застыл ужас. Девушка нервно сглотнула и закашлялась. Ее руки дрожали, когда она потянулась к бокалу, но тот упал, и вода разлилась по столу. Элла вскочила убирать, а воду Нике подал Арман. Судя по несмелому взгляду, она была очень удивлена таким его поступком, но вместо колкости всего лишь кивнула, отпивая из бокала воды.

– Прошу простить, но нам с дочерью нужно поговорить, – отец поднялся, его взгляд не предвещал мне ничего хорошего. Я нахохлилась и первой выехала из комнаты, не прощаясь с остальными.

Заехала в гостиную и стала ждать. Отец вошёл следом, но не спешил меня отчитывать, расхаживая вокруг меня, точно дознаватель на допросе. Руки за спиной сложил, нахмурился, чем ещё больше напомнил мне мультяшного Копатыча.

– Рианна, ты не должна так говорить о своей сестре, – начал он сурово, но я не собиралась покорно кивать, как былая Рианна. Я же решила, что теперь главная героиня, а что делают главные героини? Получают, что хотят и ведут себя как стервы безнаказанно! Вот я тоже так собираюсь.

– И почему я должна врать? – с неким вызовом поинтересовалась у него.

Отец стал хмурым, хотел что-то сказать, но передумал.

– Люди склонны преувеличивать услышанное, а Сюзанне ещё замуж выходить, – выразительно посмотрел на меня мужчина, вроде как Лафает – ангел божий с небольшим дефектом.

– По-твоему, лучше, чтобы ее будущий муж узнал все, когда забавы ради она проткнет руку ему? – сделав акцент на последнем слове, не удержалась от сарказма. Как же меня бесит, что он ее защищает! Вместо ответов получаю очередной скандал.

– Рианна! – крикнул отец так, что стены задрожали. Я демонстративно фыркнула, сложив руки на груди и всем видом показывая, что не перестану.

– Думаешь, я не понимаю, что происходит? – начал наступать на меня отец. – Стоило тебе выйти в свет, как этот Эзеф принялся крутиться рядом и в итоге стал причиной вашей ссоры с сестрой. Он плохо на тебя влияет, а я безумно жалею, что подписал тот договор!

– Анри здесь не причём! – вскрикнула я, подавшись вперед от желания защитить своего злодея. – Какое он отношение к психозам Сью имеет?! Она же ненормальная, а ты делаешь вид, что это не так!

– Рианна! – снова вскрикнул отец. – Прекрати так говорить о кузине! Я своей покойной сестре пообещал, что никто не будет обижать ее дочь, и собственной дочери делать это не позволю!

Я резко выдохнула, чувствуя огромную неприязнь к отцу. Все чувства схлынули, мне даже показалось, что в том мире я чувствовала себя лучше и никаких родителей мне и не надо. Да кто он мне на самом деле? Отец? Благодетель? С чего я решила, что если он родитель Рианны, то и мой тоже? Мы чужие, и я снова это явственно чувствую даже больше, чем с матерью. Или я лгу себе, чувствуя такую знакомую боль от того, что близкий человек пренебрег мной ради сестры, в этот раз двоюродной?