Моя чужая женщина
Шрифт:
– Значит, она дала взятку, – уверенно сказал Греков.
– Возможно… – Пауза. – Выстрел был произведен с близкого расстояния, здесь все чисто. Видимо, Одинцов спал, когда она вошла и приставила пистолет к его виску. Тогда стоит провести аналогию: Михаил Одинцов и Нина Грекова. И получается, что их обоих убили! Причем одним и тем же способом! Подмешивая в пищу одно и то же лекарство! Чтобы родственники приняли их за сумасшедших, за людей с неустойчивой психикой, которые способны на суицид, и не настаивали в возбуждении уголовного дела. Так какой напрашивается вывод?
– Это
– Правильно! А раз ты утверждаешь, что именно Алина Одинцова отправила мужа на тот свет, значит…
– Значит, она и убила Нину.
– А братья Петуховы и тем более ее зять Николай здесь ни при чем, – закончил мысль Петров. – Они ее просто ограбили, уже после того, как она была мертва.
– Ну, это не смягчает их вину.
– В тебе говорит следователь.
– А в тебе кто? – агрессивно спросил Греков. – Влюбленный мужчина? Володя, ты слишком уж рьяно взялся за это дело.
– Зато ты закрываешь глаза на очевидные факты. Почему ты не сказал мне об Одинцовой? Что она убила мужа?
– Я не был в этом уверен, – замялся Греков.
– А ты в курсе того, что было между Алиной Одинцовой и твоей женой?
– Это в каком смысле?
– В смысле отношений. Я уже говорил тебе, что иногда забирал Нину из ночных клубов, – медленно сказал Володя. – Однажды Нина позвонила мне на мобильник. Она была не в себе. Рыдала. Умоляла срочно приехать и забрать ее. Назвала адрес. Было уже к полуночи. Я вскочил с постели, вывел машину из гаража и поехал в центр. Я подобрал ее на углу, метрах в двухстах от того заведения, адрес которого она назвала. Лил дождь, и Нина в легком платье, без зонта, вся дрожала от холода. Нина села ко мне в машину и начала рыдать. Суть ее бессвязных реплик была такова: как можно жестоко обмануться в человеке.
– Это она про кого? Про мужика, который сделал ей ребенка? Кстати, ты мне так и не рассказал. Кто он?
– А тут и рассказывать нечего, – осторожно сказал Петров. – Вроде бы он женат. Отец двоих детей. И между ними не могло быть ничего серьезного. Так, интрижка.
– Моя жена не была на такое способна, – покачал головой Юрий Греков. – На флирт, тем более на… интрижку, как ты говоришь. Она до двадцати девяти лет оставалась девственницей и говорила подругам: «Я лягу в постель только с тем мужчиной, который наденет мне на палец обручальное кольцо». Так оно и вышло. Она не могла переспать с мужчиной, поддавшись порыву страсти или из интереса. Только не Нина. Она ко всему относилась серьезно. Кому, как не тебе, это знать? Сколько лет ты к нам ходил – и что? Был намек на флирт? Вы хотя бы раз целовались?
– Она и долги не способна была потребовать, – усмехнулся Петров. – Раньше. А потом жестко сказала сестре: «Ваши долги – это теперь ваши проблемы».
– Откуда ты это знаешь?
– Нина повторяла при мне эту фразу неоднократно, словно бы ее кто-то научил. Дергал за веревочки, как марионетку, а она повторяла чужие фразы. Разговор зашел о долгах. Тогда же я узнал и о десяти тысячах, одолженных ею Антонине Дмитриевне.
– Выходит… Выходит, ты ваньку валяешь? – оторопел Греков. До него вдруг дошло: это игра. Петров его раскручивает. Он
– Это не в моих силах, – усмехнулся Петров. – Случайность.
– А ты воспользовался… Я хочу выйти, – хрипло сказал вдруг Юрий Греков.
– Куда?
– Мне душно. Сил больше нет тут торчать!
Юрий потянулся к ручке, чтобы открыть дверь. «Жигули» дернулись, потом поехали побыстрее.
– Сидеть! – крикнул Петров.
– А почему ты мне приказываешь?! – обернулся к нему Юрий Греков. – Ты мне не начальник! Я не твой подчиненный!
– Если ты сбежишь, то тем самым признаешь свою вину.
– Вину в чем?
– Ты брал у Одинцовой деньги?
– Что, и это тебе Нина сказала?
– Так брал или нет?
– Ты не имеешь права меня допрашивать!
– Ты думал, что никто не узнает? Так?
– Я думал, что ты мне друг!
– Нет, Юра. Ты меня просто использовал, как и всех остальных. Тебе нужна была информация – компромат на богатых обитателей коттеджных поселков. Не все ведь доходит до прокуратуры. Опера и участковые более осведомлены. Ты узнавал о таких случаях, как, например, подозрительное самоубийство Михаила Одинцова, а потом шел и раскручивал «клиента». Угрожал, что заведешь уголовное дело. Сколько у тебя было таких, Юра? Сколько денег припрятано на черный день?
– Я хочу выйти…
– Тебе некуда идти.
Греков затравленно посмотрел на стоящие вокруг машины. Коробочка. Его зажали в стальные тиски. И красный «Ягуар» по-прежнему держался рядом.
– Ты взяточник, – жестко сказал Петров. – И второй раз тебе это с рук не сойдет.
– Это она… убила… – с ненавистью сказал Греков, кивнув на красную машину.
– Одинцова?
– Да.
– А мотив?
– Мотив… Да она ж лесбиянка!
– Ты хочешь сказать, что Алина Одинцова ревновала Нину к…
– Да. К тому мужику, который сделал ей ребенка. Я сейчас это понял.
– Тогда зачем же в таком случае она их познакомила?
– А ты откуда знаешь, что она?
– А с кем твоя жена путешествовала по ночным клубам? С Одинцовой! И в тот вечер, когда я застал Нину в рыданиях, в клуб они приехали вместе. Я видел машину госпожи Одинцовой.
– Лесбиянка. – Греков вновь с ненавистью посмотрел вправо, на красный «Ягуар». – Я сразу это понял. Но что она положит глаз на мою жену…
– Быть может, ты ошибаешься?
– Ни черта!
Они замолчали. Греков напряженно раздумывал. Да, он знал про атропин. Про способ, который придумала Алина Одинцова, чтобы избавиться от мужа. Будь у нее побольше времени, она подождала бы, пока Михаил Одинцов окончательно сойдет с ума и, быть может, в самом деле застрелит якобы поселившегося в нем монстра. Или выбросится из окна своего офиса. Но Алина находилась в цейтноте. У нее был месяц, не больше. Михаил настроился решительно и собирался выселить ее из особняка и подать на развод. Алина форсировала события и сама пустила пулю в висок мужа. Володя все сказал правильно.