Моя дорогая служанка
Шрифт:
– Я не о том. Как вы собираетесь выпутываться из истории, в которую попали?
– Как собираюсь выпутываться? Не знаю… Я сейчас вообще не могу об этом думать. Я очень хочу спать, голова ничего не соображает.
Я посмотрела на нее через зеркало заднего вида:
– Маргарита Игоревна, я боюсь, что ваше положение очень серьезное. Не забывайте, что вас отпустили под подписку, обвинения с вас пока никто не снимал.
– Это я понимаю.
Она тяжело вздохнула. «Странно, что она не плачет, – подумала я. – Где ее дежурный платочек?»
– Нам с вами надо подумать о том, как доказать вашу невиновность.
– А разве вы, Татьяна, не поможете мне?
– Разумеется,
– Отец? – переспросила она удивленно. – Подождите, а при чем здесь мой отец?
– Как при чем? При том, что он – ваш отец. Я беседовала со всеми вашим родными и близкими, кроме вашего папы. Не устроите мне с ним встречу? Хочу задать ему несколько вопросов. Он ведь живет на даче вместе с вашей матушкой?
Женщина вдруг замялась и как будто впала в ступор. Она молча глядела перед собой на дорогу и словно бы не замечала меня. Пришлось окликнуть ее, дабы вывести из такого состояния:
– Маргарита Игоревна, вы слышали, о чем я спросила вас?
Она повернула ко мне голову и посмотрела на меня так, словно видела впервые.
– Татьяна, – наконец выдавила она с большим трудом, – давайте вы не будете трогать моего отца…
– Да? Это почему? – удивилась я. – А если окажется, что это он приходил к вашей бывшей домработнице в тот день…
– Такая постановка вопроса некорректна. Ну, с чего вы взяли, что он должен был прийти к ней?
– Как с чего? – снова удивилась я. – С того, что он – ваш отец. А вы – его дочь, заметьте: единственная! И если у дочери в семье неприятности, кто, как не родной отец, должен вступиться за нее?! Тем более он – военный человек, умеющий обращаться с оружием, и такие слова, как долг, честь, не являются для него пустым звуком. Вас троих я всех проверила на предмет причастности к убийству. Вы, конечно, остаетесь под вопросом, но, если верить вам, что вы даже не заходили в подъезд дома Карины и уж тем более не стреляли в нее, то тогда, Маргарита Игоревна, боюсь, это мог сделать только один человек – ваш отец.
– Да что вы такое говорите?! Мой отец?! – вскричала дамочка, вдруг снова сделавшись нервной.
– Да, ваш отец, полковник… Кстати, как его фамилия? И где он? Мне до сих пор не удалось увидеться и поговорить с ним. Так он все-таки живет с вашей матушкой на даче?
Маргарита Игоревна немного растерянно посмотрела на меня и покачала головой:
– Это не он. Не трогайте отца.
– Вас послушать, так вся ваша семья не имеет к убийству домработницы, ну, совершенно никакого отношения! – вскипела я, не выдержав. – О ком ни спроси, в ответ слышишь только одно: «Это не он, он не мог, он не такой!.. Это не она, она не могла, она не такая!..» А кто мог? Кто, скажите на милость, все-таки способен был пальнуть в девчонку? Соседка Любовь Григорьевна со своим котом Кирюшей на пару?!
Маргарита Игоревна вздохнула, пожевала губами, а потом тихо сказала:
– Ну, хорошо. Сейчас приедем домой – я вам все расскажу…
Через десять минут мы уже сидели в ее кухне. Хозяйка сначала выпила чего-то успокоительного, потом налила себе и мне крепкий чай. Она молча пила его, глядя куда-то в сторону невидящими глазами, и мне пришлось окликнуть ее, вернув к действительности.
– Что?.. А, вы хотели знать о моем отце… Да, Татьяна, я помню свое обещание рассказать о нем. Но он к этой истории правда не имеет совершенно никакого отношения. Просто эта история в нашей семье… Одним словом, мы стараемся не касаться ее… Дело в том, что пятнадцать лет назад мой папа, будучи
Вот тебе раз! Я просто опешила от такого известия и не нашла ничего лучше, как спросить:
– И вы что, совсем не общаетесь с вашим отцом?
– Он приезжает к нам изредка на дачу, разумеется, когда мамы там нет, а отношения поддерживает в основном со своим внуком, Евгением. Его он очень любит, даже меня, по-моему, меньше…
– Маргарита Игоревна, а почему вы не рассказали мне обо всем этом раньше?
– А какое мой отец имеет отношение к тому, что случилось с нашей домработницей? Разве это как-то может повлиять…
– Все может! Мы ведь с вами с самого начала договорились, что вы будете рассказывать мне абсолютно все! То, что для вас – ничего не значащая мелочь, приятный пустячок, для сыщика – важная информация, способная поменять все в корне!
Кажется, я кипятилась и была с ней не слишком-то корректна. Но Маргарита Игоревна совсем не обиделась на мой выпад, она только округлила в недоумении глаза:
– Да что вы говорите?! Кто бы мог подумать?! И что вам, Татьяна, дало то, о чем я сейчас рассказала?
– Очень многое. Для меня такая информация – это поворот, понимаете?! Теперь я буду действовать в другом направлении.
– В каком? – спросила она испуганно.
Проигнорировав ее вопрос, я встала и направилась к входной двери.
– Кстати, – спохватилась я уже на пороге, – где сейчас ваша матушка? У нее есть мобильный?
– Есть… Но при чем здесь моя мама?
– А вы все в этой истории ни при чем, я это давно поняла, – съязвила я. – Вы закрывали глаза на пропадавшие из дома вещи и деньги, лишь бы – не дай бог! – не огорчить милого мальчика Женечку, ваш муж спал с вашей домработницей, сын последовал его примеру… Вы и на это закрывали глаза. Думали, наверное, что все само собой как-нибудь образуется, да?
Маргарита Игоревна снова вытаращилась на меня:
– По какому праву вы так со мной разговариваете?! – закричала она.
– А-а, что, обидно слышать, да? Как, однако, все не любят правду! Почему вы вот так же не кричали на Карину, как кричите сейчас на меня? Накричали бы на нее, когда у вас начали пропадать ваши украшения, и выставили бы ее за дверь, все-таки она в вашей семье нарушила заведенный вами порядок. Тогда, глядишь, ничего такого и не произошло бы… А теперь… Вы имеете то, что имеете. Так какой у вашей матушки телефон? Я хочу, чтобы она просто подтвердила ваши слова об отце и его новой семье.