Моя идеальная
Шрифт:
— Не всю. Тёма когда-то сказал, что у него никого нет. — режу уверенно, устанавливая зрительный контакт. Егор жмёт кулаки, играя желваками. Решаю быть максимально откровенной, потому что не знаю, что братья успели обсудить, а что нет. — Я всегда знала, что у него есть какой-то секрет, но только несколько недель назад Тёма рассказал, что отец избивал его. И что он... — давлюсь всхлипом, вспоминая шрамы на его левой руке, но слёз себе не позволяю. — О тебе я ничего не знала. Он хотел объяснить всё, но я не могла позволить ему опять протаскивать себя через это. Знаю только, что его жизнь была Адом.
Парень кивает, подтверждая мои слова, и седлает
— Это ещё мягко сказано. Наш папаша больной на всю голову. Мама сбежала от него, не выдержав побоев. Я совсем ребёнком был и почти не помню её. И брат сбежал, как только ему восемнадцать стукнуло. Давно сделать это собирался, но только после совершеннолетия мог забрать деньги, которые мама кидала нам на банковские счета. Он с собой меня звал, но я трусил. — переводит дыхание, скашивая взгляд в сторону, явно стыдясь этого. — Однажды отец запалил Артёма с какой-то девчонкой в спальне и взбесился. — даже напоминание о том, что это было очень давно, не спасает меня от жгучей ревности. Любимый никогда не делал секрета из своих прошлых похождений, но я не могу контролировать это грёбанное чувство. — Он и раньше адекватным не был, но в тот день... Избавлю тебя от подробностей, но брат схватился за нож, не выдержав измывательств. Дошло до того, что отец его чуть ли не до смерти забил, а Артём пырнул его ножом. Я тогда орал, что если отец умрёт, то никогда не прощу брата за это. Блядь, каким же тупорылым долбоёбом я тогда был. — тяжело сглатывает, прикрывая глаза. Накрываю его руку своей, выражая поддержу. Он с удивлением смотрит на мою ладонь, а потом переводит взгляд на лицо. — Если бы решился уйти с ним, то всего этого не произошло бы. Из-за меня он всё это время оставался в этом пекле. Я боялся... Боялся... Сука!!! — рычит, подрываясь со стула и меряя шагами палату. — Я думал, что он умер где-нибудь в канаве, потому что отец тогда озверел окончательно.
Когда Егор заканчивает рассказ, меня уже физически колотит. Подрываюсь на ноги, даже боли не ощущая, и выбегаю из палаты.
Какого хрена я сижу здесь, оставив любимого с этим чудовищем?
Мозгами же понимаю, что помочь мало чем могу, но просто не способна сейчас оставаться на месте.
Северов младший бежит следом, постоянно хватая меня за руки в попытке остановить, но сейчас мне даже торнадо помехой не будет.
— Где они? — рычу зло, когда сознаю, что понятия не имею, в каком направлении двигаться.
— Ты что, блядь, делать собралась? — высекает вместо ответа.
— Рядом быть! — ору, оборачиваясь. — Куда идти, Егор?
Не знаю, что он видит, но внезапно его лицо меняется, и он указывает направление. Только возле двери, из-за которой раздаётся грохот, снова тормозит меня. Срываю его руки и толкаю дверь.
— Стой, твою мать! — кричит младший. — Настя, блядь, остановись!
Не останавливаюсь. Влетаю в кабинет и сразу бросаюсь к залитому кровью Артёму.
Когда меня снова выталкивают за дверь, громко матерюсь и не оставляю попыток вернуться. Когда мне это наконец удаётся, вижу опирающегося на стол изверга и стоящего над ним Тёму. Он оборачивается и раскрывает объятия. Таким облегчением топит, что я без раздумий бросаюсь ему навстречу, забив на парализующий страх, вызванный видом крови.
Я нужна ему. И он мне тоже. Прямо сейчас.
С такой силой друг друга прижимаем, что больно становится. Дышу им. Ощущаю металлический запах, вгоняющий в панику, но останавливает её взбешённый крик.
— Ах ты, неблагодарный ублюдок!
Тёма толкает
Я должна сказать ему спасибо, но не способна ничего из себя выдавить. Такой ужас в душе разрастается, что сердце биться перестаёт, когда вижу, с какой жестокостью Артём избивает отца.
Сколько крови. Боже, как много крови.
Пячусь назад, охваченная паникой. Я вижу эту кровь на своих руках. Я чувствую её у себя во рту. Я захлёбываюсь ей.
— Выйди, Настя. — рубит брат Артёма, таща меня к выходу, но ноги будто к полу приросли, а глаза прикованы к ужасающей картине. — Ты бледная, как смерть. Не стоит тебе смотреть на это.
— Почему ты не вмешиваешься? — шепчу онемевшими, дрожащими губами.
— Потому что это — право Артёма. Отец это заслужил. Я вмешаюсь, только если брат попытается его убить.
Когда всё заканчивается и любимый поворачивается ко мне, растягивая окровавленные губы в улыбке, преодолеваю все свои страхи. На них ещё будет время, а сейчас...
Уверенно бросаюсь ему на шею, целуя всё лицо. Словно могу этим исцелить раны. С такой силой вжимаюсь в его стальное тело, что новую волну боли ловлю. Чувствую не только его рваное дыхание, но и крупную дрожь, которая по мышцам летит. И меня трясёт. Спасаюсь его губами.
Целуемся, забывая обо всём на свете. Нет больше никого. Не существует. Только он и я. Только мы.
Теперь он разобрался со своим прошлым. Ещё одна страница перевёрнута. Ещё одна дверь закрыта.
— Я люблю тебя, Тёма. — шуршу, задевая его губы своими и хватая прерывистое дыхание своего мужчины.
Он ничего не отвечает, но мне это и не надо. Намного больше без слов сказано. Любимый оглядывает кабинет, отца, Тоху, Егора и снова переводит взгляд на меня.
— Поехали домой, Насть. — говорит негромко, подхватывая меня на руки.
Только сейчас выдыхаю с облегчением, понимая, что мой кошмар закончился, и я снова могу жить.
Глава 40
Иду вперёд без оглядки на прошлое
Закончив рассказ, Настя замолкает, уткнувшись глазами в напольное покрытие.
А меня так коноёбит, что по замершему в тишине пространству летит стук металлических ножек стула о ламинат.
Моя девочка всё ведь рассказала. Не только о том, что произошло во время похищения, но и о своих снах и о том, почему молчала, чего боялась. Всё наружу вывалила.
Мысленно отпускаю себе сотый подзатыльник за то, что так и не рассказал любимой своей истории. Помню же, что сама слушать не захотела, но надо было хоть маленькими дозами пустить, чтобы ей не пришлось корить себя за то, что дала номер Егору. Блядь, понимаю, насколько сильно я ей нужен был, а она даже позвонить не решалась, чтобы мне не пришлось возвращаться в свой личный Ад. И даже о разговоре с братом не умолчала.
Тяжело поднимаясь на ноги, подхожу к Насте и без слов вынуждаю встать со стула. Едва взглядами встречаемся, тысячевольтным зарядом прошибает. Так же молча обнимаю, водя ладонями по наряжённой спине и дрожащим рукам. Прижимаясь губами к влажным волосам, целую макушку.
Дышу. Дышу ей. Надышаться не могу.
Даже если бы у меня и были слова, которыми можно описать свои чувства, то выдавить всё равно ничего не выходит.
Обоих трясёт.
Я ведь вместе с ней в этом ебаном лесу был. Ощущал, как и мои кости ломаются. Вместе выживали. Мы — единое целое. Не можем друг без друга существовать. И все чувства у нас напополам.