Моя идеальная
Шрифт:
Мотор с такой одурью хуярит, что рёбра трещат. Дыхалка на износ пашет.
— Ты не злишься, Тём? — шуршит Настя, вскидывая голову.
Хватаю ладонями за лицо, фиксируя.
— За что мне злиться на тебя, родная? — едва рот открывает, сам ответить не даю, губами припечатываю. — Только если за то, что не позвонила сразу. Больше не за что, маленькая.
Глажу большими пальцами скулы. Выдохи рваные ловлю. Сильнее с каждой секундой нутро колошматит, на кровавые полосы рвёт.
— Если бы я не ушла тогда...
— Ты не виновата,
— И ты не виноват, Артём. — шепчет сипло, опуская глаза на долю секунды, а потом опять контакт устанавливаем. — Никто из нас не виноват.
— Знаю, любимая. — и это правда. Однажды она просила никогда не винить себя, но только сейчас я понимаю, что это значит. — Дерьмо случается, девочка моя. — её ощутимо перетряхивает, и она сильнее ткань футболки в пальцах сжимает. — Я не могу находиться рядом с тобой каждую секунду. А ты не должна сидеть в четырёх стенах. Даже если бы мы не поссорились в тот день, то он мог подкараулить тебя у магазина, академии или работы. Мы не властны над судьбой, малыш. Не всегда можно всё контролировать.
Девушка всхлипывает, зарываясь лицом между плечом и шеей, тяжело гоняя воздух. Притискиваю крепче справа, едва касаясь рёбер на левой стороне.
Сука, там вообще живого места нет. А шрам...
Зубами скриплю, но продолжаю гладить её тело кончиками пальцев, не выдавая яростного потока, что внутри топит.
Отрываю расплывающийся взгляд от любимой девочки и перевожу на брата.
Я ненавидел себя за то, что оставил его с отцом. Но и Егор, оказывается, винил себя в том, что тот со мной сделал.
— Прости меня. — выбиваем одновременно.
Настя отрывает голову от моего плеча и растягивает губы в слабой улыбке.
— Ничего, что я рассказала о твоих словах, Егор?
Брат напрягается всего на мгновение, а потом начинает хохотать как припадочный.
— Блядь, братиш, у тебя не невеста, а Халк прям! Ты где её нашёл?
— В Питере. Но других таких нет, так что обломись. — улыбаюсь в ответ.
— Сто процентов нет. Не просто пробиться через пекло, но ещё и рассказать об этом не только тебе, но и незнакомому человеку... Это же какая сила нужна? — рубит, сменяя веселье на серьёзность. А потом подходит к нам и обнимает Настю, говоря тихо. — Спасибо, сестрёна. За то, что полюбила моего брата. Он заслуживает этого. Самую лучшую девушку заслуживает. Такую же сильную, как и он сам.
Я бы мог сейчас врубить ревнивого мудака, но вместо этого убираю лапу с её талии, позволяя обнять Егора в ответ.
— Эй, чё это за обнимашки и без меня? — врывается Тоха, подскакивая и выдирая мою девочку из рук брата, сам обнимает. — Ты молодчинка, сестрёнка. И ты тоже, Тёмыч. — переводит взгляд на меня, отпуская Настю.
Знал бы он, что я был готов сдаться, не говорил бы сейчас этого.
Любимая ведь обо всём рассказала, кроме того, что я сломался и опустил руки.
Спасибо,
Опираюсь спиной на кухонный гарнитур, пока друг поёт дифирамбы моей девочке, и улыбаюсь.
Сердце облегчением затапливает. Сверх края переполняет.
Моя девочка не просто смогла выжить, но и ещё сильнее стала. Пусть я и понимаю, что эти её панические атаки так просто не исчезнут, но теперь хотя бы знаю их причину. Бороться с ними практически невозможно, по себе знаю, но, по крайней мере, у меня есть понимание, что с ними делать и как помочь любимой.
Отталкиваюсь от столешницы, когда Настя, смеясь, подходит ко мне. Развожу руки в стороны, сам шагая навстречу своей жизни. Малышка обнимает за торс и шепчет, цепляя взглядом:
— Я хочу домой, Тёма. Соскучилась по нашей постели.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Мотор кости прошибает. Блядь, знала бы она, как я хочу забрать её отсюда, но вместо этого отсекаю:
— А я соскучился по тебе в нашей постели, но нам обоим нужен отдых, маленькая. Утром поедем. Хорошо?
— Конечно, родной. Я не тороплю тебя. К тому же тебе многое надо обсудить с братом. — выбивает на одном дыхании и поднимается на носочки, прикасаясь губами к щетине на подбородке. — Колется. — смеётся, растирая губы.
Улыбаюсь на её замечание и оставляю быстрый поцелуй на сладких губах своей девочки.
— Пойду побреюсь и искупаться не помешает. Ничего, если оставлю тебя с этими кретинами? — разрезаю, косясь на дурачащихся Тоху и Егора.
Только сейчас до меня доходит, почему Арипов заменил мне брата. Они очень по характерам схожи. Возможно ли, пусть и неосознанно, что я искал замену братишке, которого потерял так тупо?
Любимая следит за моим взглядом и гулко выдыхает, сжимая тонкими пальчиками мою ладонь.
— Как ты, Артём? — шелестит, когда взглядами встречаемся.
Моя очередь тяжело выпускать воздух.
— Честно?
Любимая отбивает напряжённо:
— Честно.
— Не знаю, Насть. Столько всего произошло. Не только в голове, но и внутри всё перемешалось. Блядь, малыш, — сиплю, утыкаясь лицом в её шею, чтобы никто больше не услышал моих слов, — когда я потерял тебя, то чуть не свихнулся. Потом Егор позвонил. Меня, сука, на части рвало между вами. Я и с ним поговорить хотел, и к тебе рвался. Я вообще нихуя не понимаю. Я запутался, Насть. Я не знаю, что делать.
— Зато я понимаю, Тём. — толкает едва слышно, вынуждая оторвать голову от её шеи. — Егор — твой брат. Вы много лет не виделись, особенно учитывая то, как вы расстались, то неудивительно, что тебя так растаскивало.
— Как тебе это удаётся, маленькая? Ты понимаешь меня лучше, чем я сам. — бомблю с хрипом, утыкаясь лоб в лоб.
— А тебе, Северов? — тянет эту свою мозговъебательную улыбку, и я, сука, в очередной раз плыву.
Всё дерьмо исчезает. Вся боль растворяется. Все сомнения тают. Все страхи испаряются.