Моя идеальная

Мирная Настя

Сталкивает меня с коленей, поворачивает и тут же тащит обратно, вынуждая раздвинуть ноги и "оседлать" его. Горячий подрагивающий член сквозь ткань свободных штанов упирается мне прямо в промежность. Стону и выгибаюсь ему навстречу. Артём рывком стаскивает с меня футболку и прихватывает зубами сосок. До крови вгоняю ногти в его кожу. Он просовывает руку между нашими телами сжимает пальцами набухший клитор.

— Артём... — хрипло рычу, когда снова загоняет в меня пальцы.

— Двигайся, малыш. Давай сама...

И сам кладёт свободную руку мне на задницу и задаёт темп моим движениям. Я цепляюсь в его плечи

и начинаю, словно в каком-то забытье, насаживаться на его пальцы. Мои стоны становятся громче. Дыхание сбивается. На коже выступают капли пота.

— Вот так, родная. Не останавливайся, девочка... Быстрее, малыш... Сделай нам обоим хорошо...

Ускоряю темп. Северов и сам начинает двигать рукой навстречу моим сбивчивым движениям. Чувствую, как глубоко входят его фаланги, задевая какие-то чувствительные точки. Вся его рука и штаны мокрые и скользкие от моих соков. Он рычит, прикусывая мочку. Царапает зубами шею и оставляет новый засос. На его коже тоже выступает пот, а дыхание становится рваным.

— Артём... А ты?.. Хочу... Чтобы и тебе... Тоже... Ммм... Так хорошо, Тём... — невпопад выдыхаю набор слов в попытке связать их логическую цепочку.

— Мне тоже, малыш... Только не останавливайся... Не держи себя... Кончай... — хрипит, вынуждая меня откинуться назад, и втягивает в рот твёрдую вершинку соска. — Блядь! Обхвати меня ногами.

Начинаю хныкать, когда вынимает из меня пальцы и тянет мои ноги вверх, пока они не смыкаются на пояснице. Поднимается, поддерживая под ягодицы и, обойдя стол, опускает на твёрдую поверхность. Меня накрывает какое-то чувство неловкости от того, что я лежу на кухонном столе абсолютно голая с раздвинутыми ногами.

Свожу бёдра, но даже не делаю попытки подняться. В каком-то странном предвкушении наблюдаю, как он спускает штаны и кладёт ладони мне на колени, разводя их в стороны.

— Что ты делаешь, Тёма? — пищу, когда он вжимается членом и размазывает смазку по внутренней части моих бёдер и по пунцовой головке.

— Расслабься, Насть. Всё хорошо. Я не сделаю тебе больно. Верь мне.

И я верю. Как и всегда. Несмотря на мандраж в конечностях и электрические заряды под кожей, позволяю ему творить со мной всё, что он захочет. Страха всё так же нет. За рёбрами стучит хоть и быстро, но ровно. Из-под полуопущенных ресниц замечаю, как он делает несколько глубоких вдохов и придвигается ближе. Проводит эрегированным органом по сомкнутым складкам и клитору. Утыкается головкой во вход и слегка давит, пробиваясь внутрь. Стенки влагалища растягиваются, принимая горячую пульсирующую плоть. Цепляюсь пальцами в край стола, когда подаётся вперёд, входя глубже.

— Блядь! Ты такая узкая. Всё хорошо? Не больно?

Выговорить ничего не удаётся, поэтому качаю головой, закусывая до крови губы. Артём подаётся назад, полностью вынимая член, а потом снова входит, прорываясь немного глубже. Мои громкие стоны перерастают в несдержанные крики, когда он начинает пальцами ласкать клитор.

— Ты как, малыш? Боли нет? — сипит, с трудом хватая воздух, и сжимает зубы.

Опять мотаю головой из стороны в сторону, мечтая, чтобы эта сладкая пытка наконец закончилась. Сама подаюсь бёдрами навстречу, когда парень делает очередной выпад.

— Пиздец! Твою мать! — рявкает и, выдёргивая член, кончает мне на живот, лобок и половые губы.

Рвано и громко

дышит, придавливая меня своим мокрым от пота телом.

— Что же ты творишь, родная? Я и так, сука, из последних держусь, чтобы тебе больно не сделать. — бомбит мне в ухо, как только дыхание немного выравнивается.

— Я хочу тебя, Тём... Не могу больше ждать... Не хочу, Тём... Пожалуйста, сделай это... — хнычу, делая движение бёдрами.

Даже не смотря на разрядку, его плоть всё ещё в полной боевой готовности. Я так хочу почувствовать его внутри. К тому же я так и не дошла до пика. Возбуждённая до грани, продолжаю тереться об его член, размазывая свои соки и его сперму.

— Блядь, малыш, хватит так делать, пока я не сорвался на хрен! — рычит, делая шаг назад.

Его грудная клетка высоко поднимается и резко опадает, когда он смотрит на меня, лежащую на столе с раздвинутыми ногами, залитую его семенем и возбуждённую до невозможных пределов.

— Пожалуйста, Тём... Мне надо... — хриплю, елозя задницей по деревянной столешнице.

— Блядь, родная, потерпи ещё немного.

Подходит ближе и без предисловий загоняет в моё тело два пальца, начиная не просто двигать ими, а натуральным образом трахать меня. Второй рукой размазывает белую жидкость по моему животу и внутренней части бёдер. Втирает в клитор. Чувствую, как к первым двум пальцам добавляется третий. Движения его рук становятся быстрее и резче. Он вбивает в меня фаланги до самого основания. Щипает и перекатывает между пальцами горошину. Выгибаюсь ему навстречу, не прекращая поднимать и опускать таз. Стону и кричу. Рычу и пропускаю пару матов, когда, наконец, достигаю вершины.

— Посмотри на меня, Настя. Открой глаза. — рубит приказным тоном, и я подчиняюсь.

На короткое мгновение ловлю его почти чёрный взгляд, и веки опадают вниз. До боли сжимаю пальцами столешницу и выгибаюсь всем телом.

— Артём! Да! Тёма!

— Моя ж ты девочка! — хрипит и падает сверху.

Оба дышим так, будто только что марафон пробежали. Наши грудные клетки ударяются друг об друга. Артём разжимает мои пальцы и поднимает руки мне за голову, переплетая со своими. Сердца дробят рёбра, вырываясь на встречу друг другу. Несколько минут мы так и лежим, приходя в себя от этого безумия.

— Я люблю тебя, моя идеальная девочка. Ты лучшая. Самая-самая. Моя, Насть. И, — шумно переводит дыхание, — я не могу больше ждать. Ты с ума меня, блядь, сводишь. То, что ты творишь... Не уверен, что смогу продержаться хотя бы до следующей недели. Сука! Знаю, что ещё рано. Я же не сделал тебе больно, любимая? — всматривается в моё лицо, поднимаясь на локтях.

— Нет, любимый. Совсем немного было больно, когда третий палец добавил. Но недолго. Честно, Тём. А когда член... — замолкаю и утыкаюсь в его плечо.

Понимаю, что для скромности и стеснения не осталось места, но говорить об этом всё ещё сложно.

— Не молчи, Насть. Было больно? — в его интонациях слышится такое беспокойство и страх, что я просто не могу не успокоить его.

Отрываю тяжёлую голову от его груди и смотрю в глаза.

— Нет, Артём. Всё хорошо было. Мне понравилось. И совсем не было больно.

В очередной раз закусываю губу, но взгляд не отвожу.

— Малыш, ты меня без ножа, блядь, режешь. Я даже головку не ввёл до конца. Я не хочу причинять тебе боль.