Моя идеальная
Шрифт:
Моя девочка…
Блядь, я ей столько наговорил, что век не отмоешься. Знаю же, что не могла она этого сделать, но всё равно бросил в неё эти сраные обвинения. Настя даже скрывать не пыталась, насколько сильно они её обидели, а я не попытался её остановить, когда уходила.
И что теперь? Опять просить прощения? Да сколько можно? В конце концов, не настолько я размазня, пусть и на всё ради неё.
Как бы ни старался утихомирить злость, в академию возвращаюсь максимально взбешённым. Едва паркую тачку, как ко мне подлетает Заболоцкая. Напрягаюсь
— Где Настя? — рычу, цепляясь пальцами ей в плечи, потому что она только что-то неразборчиво тарахтит.
— Она… — задыхается, как от долгого бега. — Она с Антоном ушла. Кажется, в сторону раздевалок.
— На хрена? — цежу сквозь зубы.
Это что ещё за дичь? Какого хрена моя девушка и мой друг куда-то сваливают вместе? Я, конечно, не верю, что между ними может что-то быть, но это вовсе не значит, что такое поведение не вызывает вопросов.
— Настя избила Волчинскую. Антон её оттащил от неё и увёл куда-то.
— Стой, Вика. — отсекаю с хрипом, тормозя поток слов. — Настя избила Карину? — кивок. — За что, блядь?
— За её длинный язык. Эта сука сначала Настю начала цеплять, а потом и тебя, и Настюха её сначала об колено шибанула, а потом всю морду расквасила. Волчинская получила то…
Дальше я её уже не слышу, срываясь в сторону здания спортзала, в котором находятся раздевалки. Без остановок открываю все двери, пока не натыкаюсь на обнимающихся Тоху и Настю. Они меня даже не слышат. Замираю в дверном проёме и наблюдаю за этой картиной. У девушки румянец на щеках, а друг выглядит уж слишком довольным.
Что за хуйня, блядь?
Нет! Нет, мать вашу, не может этого быть! Не верю, что они могли меня предать, но учитывая то, в каком неуравновешенном состоянии я нахожусь, высекаю зло:
— Может, кто-то объяснит мне, какого, мать вашу, хуя мой лучший друг зажимает мою невесту в туалете?
Они с такой скоростью отлетают друг от друга, что едва ли не в противоположные стены спинами влетают. Складываю руки на груди и с презрением смотрю в перепуганные зелёные глаза.
Неужели я мог так ошибиться?
— Тёма… — шуршит Настя.
— Что, блядь? — выплёвываю яростно, прошибая её тяжёлым взглядом.
Даже не знаю, чьё предательство больнее. Шагаю к девушке и прижимаю к стене.
— Тёмыч, не говори того, о чём пожалеешь. — цепляется в плечо «друг».
— Отъебись, Арипов, пока я тебя не урыл на хрен. — рублю, не оборачиваясь. — Как тебе Тоха, а Настя? Лучше меня, да?
Левую щёку обжигает неожиданным ударом. Перед затуманенными ревностью глазами проясняется такое родное лицо, что я едва ли не скулю от боли.
Как она могла?
— Ты дебил, Северов! — выкрикивает Настя и отталкивает меня, но я лишь сильнее вжимаю её в стену. — Отпусти, Артём! Я не хочу тебя видеть! Не хочу! — орёт всё громче, заливаясь слезами. — Как ты мог, Тёма? — последнее уже задушенным шёпотом.
— Как я мог, Настя?! — гремлю несдержанно. —
— Артём, ёбаный в рот, отпусти её! — врывается Арипов.
— А вот и защитничек нарисовался. Хуй сотрёшь.
— Северов, хуйню не неси. Успокойся, пока не поздно. Это я её обнял. — выбивает ровно, а я убить его готов.
— И на кой хер, блядь, ты это сделал?
Отворачиваюсь от Насти, и она тут же вылетает за дверь. Тоха мнётся, и я начинаю наступать на него, всем своим видом излучая угрозу.
— Затем, Тёмыч, что ты последний долбаёб и делаешь всё, чтобы потерять девушку, которая любит тебя так, что не только от семьи отказалась, но и через саму себя переступила. — рычит он, сжимая кулаки. — Ты, блядь, братом мне стал.
— Хорош братец… — выплёвываю зло.
— А Настя мне как сестра. — продолжает ровно, а я, сука, теряюсь.
— Всех сестёр зажимаешь?!
— Блядь, Север, можешь сейчас расквасить мне морду, если не веришь, но её не обижай. Она не заслужила такого отношения. А ты…
— Что, блядь, я? — режу, хватая его за грудки.
— Не заслуживаешь её. Ведёшь себя как ревнивый мудак, хотя для твоей невесты никого, кроме тебя, не существует. Хочешь знать, почему мы обнимались? Отлично, блядь, слушай! — хватает края моей куртки и утыкается лоб в лоб, отзеркаливая мою ярость. — Я сказал Насте, что уважаю её. Что восхищаюсь тем, как она вела себя, когда Должанский тебя чуть не прикончил. И тем, как она держалась всё время, пока ты не помнил её. И на Волчинскую она набросилась не тогда, когда та её дерьмом поливала, а когда тебя задела. Обо мне можешь думать что угодно, но не смей говорить, что девушка, которая согласилась стать твоей женой, нихуя о тебе не зная, тебя предала!
Отшатываюсь от него, как от физического удара. Перед глазами всё плывёт. Хватаю губами воздух, которому внезапно стало слишком тесно в груди, и с хрипами его выпускаю. Сердечная мышца дробится об кости, превращаясь в кровавое месиво. Смотрю на друга невидящим взглядом.
— У вас ничего не было? — вырываю из скрутившей спазмом глотки.
— И быть не могло. — отсекает хмуро.
— Блядь, Тоха… — голос отказывается слушаться и глохнет.
Как теперь это всё разгребать? Какого хрена, вместо того, чтобы подниматься наверх, я только глубже закапываюсь?
— Передо мной потом извиняться будешь. Лучше найди Настю и моли о прощении. — отрезает Арипов и, хлопнув ладонью мне по спине, выходит.
В очередной раз захлёбываюсь собственным идиотизмом. Сейчас, когда злость разбилась об стену очевидных фактов, я могу мыслить трезво. Да, мать вашу, никто из них не способен на предательство. Как я вообще, сука, мог допустить такую мысль? Что мой лучший друг и моя любимая девочка..? Вместе..?
Трясу головой, отчего сразу же накатывает приступ тошноты и жуткая боль. Прикладываюсь спиной к грязной стене туалета и сползаю на пол. Опускаю веки и просто, блядь, пытаюсь придумать, как исправлять это грёбанную ситуацию.