Моя! или ничья
Шрифт:
А тут вдруг решилась. Во-первых, это всё-таки вечеринка, во-вторых, стиль танцев – традиционный, а сама я не владела ничем настолько нарядным и женственным. Мне будто бы страшно было раскрыть это в себе, я словно пряталась от мира за своей невзрачной, практичной одеждой… я так хотела, чтобы меня воспринимали всерьёз, не как капризную девчонку, возомнившую себя учёным, а как вполне осознанного и умного человека. Потому и одевалась по-мужски.
Но здесь – совсем другой случай.
Я отнесла выбранное платье (светлое, до колен, с широкой
Ну да ладно, может, мне этот опыт когда-то в жизни пригодится. Папа всегда учил меня встречать трудности с энтузиазмом, потому что именно они делают человека сильнее и умнее.
Вечеринка была замечательная: хорошая музыка, трезвая весёлая публика, все танцуют в стиле латино… Семён тоже буквально сиял. Мы с ним сначала немного побродили по залу, чтобы освоиться, потом чуть-чуть порепетировали выученную за неделю связку. Выпили на баре лимонада и двинули на танцпол. Вот тут-то и проявилось в моём партнёре что-то странное.
Я улыбалась ему дежурно, как нас учили на занятиях. Точнее, учили сохранять на лице довольное выражение, но оно же не может быть вечным и при этом искренним. Поэтому я научилась просто держать губы растянутыми, а вот Семён… мне почудилось в выражении его лица что-то непривычное: какой-то излишний ажиотаж, и смущение, и… нежность? Не слишком я в таких вещах разбираюсь, чтоб определить с первого взгляда, но на второй мне времени не дали.
Непонятно откуда взявшийся чокнутый Гаршин налетел на нас из темноты, дёрнул и встряхнул Семёна, а потом понёс такой бред, что я даже не знаю, как его интерпретировать…
– Что за нелепые претензии, Данил? – налетела на него уже я, когда мы отошли в тёмный и более или менее тихий уголок. – По какому праву ты…
– Ты!.. – грозно перебил он меня. – Это ты ещё будешь меня в чём-то обвинять! Сама обжимаешься тут с каким-то…
– Да твоё-то какое дело, с кем я обжимаюсь?! Чёртов орангутанг! Тебе негде побить кулаками об землю? Что ты ко мне пристал?!
– Я ведь обещал, помнишь? Увижу тебя с кем-то – дам люлей!
Ну просто слов нет…
– Даня, послушай, ну это же какой-то полный неадекват… С какой стати тебе бить кого-то из-за меня?
– А ты не помнишь, Кусака? Как клялась и божилась полтора года назад, что не будешь ни с кем встречаться в универе, чтобы полностью посвятить себя учёбе..?
Бред какой!
– Во-первых, я не клялась. Во-вторых, я не имела в виду "вообще никогда", а в-третьих – почему это тебя так беспокоит?
Мотив напрашивался сам собой, только вот – очень уж невероятный…
– Ты же… не ревнуешь меня..?
Он неожиданно фыркнул:
– А что, я не живой человек?
– Чтобы ревновать, нужно ведь… это…
Молча смотрит на меня, дико сверкая глазами и играя желваками. В свете клубных мигалок это выглядит очень зловеще. Нее, ну не похож он на симпатизирующего мне парня. Скорее уж на готового меня прибить. Придушить, там, или свернуть тонкую шейку.
– Или… – осеняет меня, – ты что, так обиделся на мою фразу про поцелуй? С тобой… Что я только через труп..?
Опять молчит и сверлит демоническим взглядом. Я вздыхаю:
– Да не переживай ты. Я с Семёном не целуюсь. Мы просто… танцуем.
– Какого рожна? – излечивается наконец от немоты Гаршин.
– Ты уверен, что я должна давать тебе в этом отчёт?
– Абсолютно.
– А что мне за это будет?
Его глаза темнеют ещё сильнее, пугая меня до дрожи.
– Ладно! – пищу я, сама не своя от страха. – Скажу, а ты тогда оставишь нас в покое…
– Сегодня! – добавляет, надвигаясь на меня огромной тёмной глыбой.
И как можно быть таким невыносимым? Бесславно сдуваюсь:
– Мы с Семёном будем выступать на Студвесне с перфомансом, часть которого составляет танец.
Гаршин пару секунд настороженно переваривал эту инфу, а потом разродился очередной претензией:
– Что, не могла себе партнёра попредставительнее найти? – и выпятил мускулистую грудь, будто бы предлагая себя.
Я хохотнула:
– Нет, это не для меня, это для него. Я ему помогаю просто.
– А ты бы не могла ему помогать на расстоянии трёх метров и более?
– Бачата так не танцуется!
– А других танцовщиц бачаты, кроме тебя, в N-ск не завезли? И вообще, с каких пор ты танцуешь?
– Вот, две недели как. И по-прежнему считаю твои претензии необоснованными. Я не твоя девушка, чтобы их выдвигать!
Гаршинское лицо как-то странно дрогнуло. Потом скривилось надменно:
– Всё ясно! Два ботаника собираются зажигать на ботаническом конкурсе… – он с особым ехидством выделил слово "зажигать".
– А ты что тут делаешь? – спохватилась я. – Тоже бачату танцуешь? Интересно было бы посмотреть…
Почему-то этот танец, впрочем, как и любой другой, не особенно вязался в моей голове с образом Гаршина.
– Дань! – вдруг окликнул его женский голос из зала. – Ой, а я тебя обыскалась!
К нам подошла невысокая стройная девушка в ярком платье, очках и с тёмным каре. Почему-то при виде неё во мне всё упало. Я, вообще-то, тоже никаких положительных чувств к Дане не испытываю и к тому же прекрасно знаю, что он весьма востребован среди прекрасной половины человечества, и сам, конечно, падок на оную. Но вот эта девушка… вызвала во мне тяжёлое неприятное чувство. Будь она более вычурна и ненатуральна – я б не так расстроилась. Но Данина спутница – сама естественность. Есть в ней даже что-то трогательное. И у меня внезапно защипало в носу…