Моя книжная полка. Мои собратья по перу.

Воронель Нина Абрамовна

Девочку было очень жалко, и проклятая жалость была неразборчива, безнравственна... Нет, нет, только не это... Неужели и она, такая маленькая, ребёнок, а уже женщина, и уже ждёт от него простейшего утешения?»

И только один-единственный раз на протяжении всего романа заветная палочка-выручалочка не сработала – когда Шурику подарили ночь любви с валютной проституткой, красавицей Эгле. Она попросила его «...избавить от этого белья, которое застёгивалось сзади на маленькие крючки. Он вытащил крючочки, резиновая кожура снялась, и сверкнула тонкая спина, вся в красных рубчиках от крючков и швов. Такая бледная, бедная спина... И сразу нахлы¬нула жалость, и страха не осталось... 

У нее были острые

ногти, и она водила ими по Шурикову телу, и гладила его около сосков распушенными волосами, и трогала плотными губами. ... она разглядывала его с интересом, которого он не замечал в ней в течение вечера. Он почувствовал, что если это осматривание и ощупывание будет длиться, то жалость к её покрытой рубцами спинке улетучится и он не сможет воспользоваться угощением, которое щедро предложили ему.

И он сократил все эти прохладные изысканности и приступил к незамысловатому процессу. Она была достаточно пьяна и идеально фригидна. Через некоторое время Шурик заметил, что она уже заснула. Он улыбнулся, — жалость улетучилась. Он повернул её на бочок, поправил поудобнее подушку под её головой и мирно заснул с ней рядом...».

Конечно, не красота валютной проститутки и не безнравственность ее профессии отвратили Шурика, а отсутствие в ней этой мучительной потребности в его непритязательном утешении.

Эпизод с Эгле еще яснее подчеркивает исключительную моральную высоту образа созданного Улицкой Дон Жуана – он стремится не совратить и разрушить, а лишь утешить и облегчить страдания. Его похождения – это бескорыстное служение, это благородная миссия! Стоит ему услышать женскую мольбу о помощи, как он спешит на призыв, вооруженный своей безотказной палочкой-выручалочкой.

Людмиле Улицкой удалось разрушить хрестоматийный образ, отработанный веками культурной традиции, и взамен ему предложить нам новый его вариант, вроде бы с первого взгляда похожий, но по сути полностью ему противоположный.

Удивительная Мюриел Спарк

Мюриел Спарк начала писать прозу уже в зрелом возрасте: первый ее роман, "Утешители", появился в 1957 году, когда ей было 39 лет. Быть может, поэтому ее творчество напрочь лишено той зыбкой неопределенности и романтической возвышенности, которыми обычно грешат первые произведения начинающих.

Мюриел Спарк полна противоречий. Непревзойденная выдумщица и фантазерка, она больше всего озабочена правдой. Неутомимая в описании распада и разложения, она больше всего озабочена гармонией. На первый взгляд легкомысленная и озорная, она больше всего озабочена глубиной замысла. Четкая в конструкции, она более всего озабочена убедительностью мимолетных деталей.

Эти противоречия до сих пор сбивают с толку английскую критику, которая никак не может найти для Спарк подходящее место в строго-иерархической литературной табели о рангах и жанрах. Но действительно — как оценить роман, начинающийся, как шутка, а с полдороги превращающийся в трагедию, в драму предательства и коварства? Как быть с автором, который заставлял тебя доверчиво хихикать над симпатичными слабостями героев, чтобы в конце показать, что все они — грязные негодяи, недостойные ни улыбки, ни снисхождения?

Мнение самой Спарк о природе творчества ничуть не помогает прояснению противоречий ее творческой манеры. "Каждая литературная история для меня, — говорит Спарк, — своего рода притча. Между писателем и читателем существует соглашение о том, что все описанное не является правдой. Конечно, в результате рождается какая-то правда, - но это не правда факта. Роман — это придумка; создатели романов - профессиональные выдумщики и обманщики; искусство романиста — это в значительной степени

искусство лжи, и чем изощреннее ложь, тем лучше роман, ибо вымысел не менее удивителен, чем правда".

Книги Спарк немногословны и точны — в конструкции и деталях. Мир их замкнут, он населен немногочисленными героями, которые связаны запутанными и давними отношениями. Фон их — история последнего тридцатилетия с ее трагическими событиями и не менее трагическими судьбами. "Зенит мисс Джин Броди" начинается в Эдинбурге на заре фашизма. "Девушки скромного достатка" с трудом сводят концы с концами среди лондонских развалин Накануне окончания Второй мировой войны. Героиня "Ворот Мандельбаума" запутывается в сетях собственных авантюр в Израиле времен процесса Эйхмана, этого послесловия к истории фашизма.

Деспотическая мисс Броди, поборница идей элитарной школы, где ученики разделены на избранных и изгоев, выбирает среди своих учениц шестерых, чтобы перекроить их на свой манер, отлить в нужную форму и превратить в ударный кулак. Мисс Броди не скрывает источники своего педагогического вдохновения:

"Это лето я провела в Италии, я видела Муссолини, одного из величайших людей нашего времени". Следующее лето мисс Броди проводит уже в Германии и возвращается оттуда еще более очарованная. Ее трагикомическое соперничество с Муссолини, Гитлером и Франко на поприще создания собственных штурмовиков (или штурмовиц?) зловеще оттеняется реальными событиями, происходящими в большом мире.

Невозможно рассказать о Мюриел Спарк, не пересказав хотя бы одного ее романа, его запутанной, почти детективной структуры, в которой постепенно, сквозь стремительно увлекающее нагромождение событий открывается притчевая, символическая их основа. Вот казавшийся почти определенным образ "фашистки" мисс Броди начинает двоиться: она влюбляется в школьного учителя рисования, но, не желая разрушать его семью, намеревается подсунуть ему в любовницы не себя, а свою любимую ученицу. Но любовницей учителя становится другая — дурнушка Сэнди, подосланная следить за парочкой. И непонятно, в сущности, зачем Сэнди понадобилось соблазнять учителя, — уж не затем ли, чтобы вырваться из-под жуткой, гипнотической власти мисс Броди, которую ощущают в школе все — и школьницы, и учителя? А вырваться можно только невероятной ценой, — и Сэнди совершает грязный поступок, донос, в результате которого униженная мисс Броди вынуждена покинуть школу. Сюжет романа обращен вспять - это не история предательства, а история почти детективных попыток мисс Броди найти предательницу. Но вот и сюжет, казалось бы, исчерпан; виновник найден, вывернутая наизнанку "справедливость" восторжествовала; однако именно тут-то и начинается притча: самое жестокое поражение мисс Броди оборачивается самой большой ее победой и предавшая ее Сэнди оказывается самой верной ее ученицей, ибо выясняется, что весь ее бунт был не более, чем негативной формой подчинения. Чтобы как можно дальше отойти от ревностной кальвинистки мисс Броди, Сэнди запирает себя в католический монастырь, общается с людьми только через решетку, а на вопрос, кто больше всего повлиял на ее жизнь, признается: мисс Джин Броди.

В католицизм обращается и родившаяся от еврейской матери героиня "Ворот Мандельбаума" (так назывался до 1967 года узкий проулок, отделявший Западный Иерусалим от Восточного), приезжающая в Святой Город, чтобы найти там себя и свои корни. Она не находит ответа в этом чуждом ей мире: все люди, населяющие его, разбиты на группы, а те, в свою очередь, раздираются внутренними противоречиями; и не сам человек важен для окружающих, а его принадлежность к той или иной — социальной, религиозной, национальной — группе. Разноязыкий Иерусалим становится притчевым символом сегодняшнего мира, каким его видит Мюриел Спарк, - мира отчуждения и непонимания.