Моя любимая роль
Шрифт:
— Что случилось? — Она покачала головой, пытаясь найти такие слова, которые отражали бы ситуацию, но не выставляли её сумасшедшей, парень внезапно ахнул и хлопнул себя по лбу: — Я дурак! У тебя нет ни на что аллергии? Я должен был спросить это до того, как давать тебе таблетки. — Пощупал её лоб, щеки, взял за подбородок и пристально заглянул в глаза: — Да тебе не снотворное надо пить, а жаропонижающее! Ты вся горишь, Стеф, — он вернулся к распотрошенной аптечке, протянул ей градусник, — на, меряй.
Она взяла, сунула
— Снотворное дай мне…
— Да зачем? Ты и так уснёшь, как только ляжешь, я знаю, у меня такое было.
— Нет, — замотала головой она. — Я третьи сутки уснуть не могу, мне так плохо, Стив… Он опять пощупал её лоб и потянулся за телефоном:
— Я вызову тебе врача.
— Не надо, не поможет, — она вздохнула и достала градусник, — нормальная у меня температура, причина не в этом.
— А в чём? — он тоже глянул на градусник и протянул обратно, — держи ещё. У тебя точно нет аллергии?
— Нет, и не было никогда, — она на миг зажмурилась, а в следующую секунду ударилась головой о стол и резко проснулась, Стивен уже стоял с другой стороны, тряся её за плечо:
— Да что с тобой?
— Я просто не могу спать, — она потёрла лоб, умоляюще посмотрела на него, — дай мне снотворное, а? Пожалуйста.
— Ляг, — он отодвинул стол, что-то сделал с частью дивана, превратив две узкие мягкие лавки в одну большую софу. — Ложись, я сейчас принесу. Пить хочешь?
— Да, — она опустилась на прохладную поверхность, взяла протянутую таблетку и стакан воды, выпила, опять легла и прошептала: — Спасибо.
— Ну ты даёшь, Стеф, — он пробормотал что-то ещё, очень неразборчиво, она уже лежала с закрытыми глазами и не видела его лица. Холодные пальцы залезли под ворот, достали градусник, нервный голос выдохнул: — Как так может быть?
Шаги прошуршали к выходу, потом обратно, холодные руки подсунули ей под голову подушку и укрыли одеялом, она прошептала:
— Спасибо, Стив… Извини, что я так.
Ответа она уже не слышала, подхваченная водоворотом тепла и тишины…
А потом опять рухнула в горящий колодец, мгновенно долетев до дна, но не проснувшись, фигура из огня уже ждала её, сразу начав рокотать своим потусторонним голосом и заглядывать в глаза, вызывая ледяной страх из бездонной пустоты.
— Стефани!
Она проснулась мгновенно, увидела над собой встревоженное лицо Стивена, задохнулась от боли в груди и согнулась, сжимаясь в комок.
— Стеф, что это было? — он тряхнул её за плечи, заставив открыть глаза, — Стеф, отвечай!
Она заскулила и сжалась ещё сильнее, пытаясь унять боль, он заставил её сесть и требовательно взял за подбородок, запрокинув голову.
— Стефани, это наркотики?
— Нет…
— А что? Ты можешь мне объяснить?!
— Не могу, — она попыталась опять лечь, но он не позволил.
— Почему
— Не знаю! — крикнула она, сбрасывая его руки, уткнулась лицом в колени и разревелась, вздрагивая всем телом, было страшно, больно и дико стыдно, но она ничего не могла сделать. Стив тронул её за плечо, куда тише позвал:
— Стеф, — она не ответила, он сел ближе и прижал её к себе, обернув одеялом, — всё, тихо, я всё понял и ничего не спрашиваю. Ложись, спи дальше. Воды выпей и спи.
Она взяла протянутый стакан, осушила до дна и поставила на стол, он уложил её, укутав почти с головой, начал что-то тихо говорить, но она уже не помнила, что, постепенно проваливаясь в темноту.
37-й день съемок
суббота, 29 июня — 37й день съёмок — 21/22 лунный день
— Вставай, соня! Куда в тебя столько сна влазит? — голос был усталый, но довольный, Стефани приоткрыла глаза и зажмурилась от яркого света, потёрла лицо и прохрипела сонным голосом:
— Доброе утро… Сколько времени?
— Обед скоро. С днём рождения, кстати, — Стивен пил воду, сидя на кухонной тумбе, на стоящем посреди комнаты столике лежали горы бумаги и гитара, куча карандашных стружек, мятые обёртки, бумажные полотенца, градусник и аптечка. Она окинула взглядом весь этот бардак и потянулась:
— Спасибо… Ты что, не спал?
— Я, вообще-то, работаю ночью, а сплю утром, — он ухмыльнулся и снял с волос резинку, с довольным видом взлохматил густую шевелюру и с подколом глянул на Стеф, — но сегодня не срослось. Всё надеялся, что ты сама проснёшься, но так и не дождался. Ты продрыхла больше десяти часов, как тебе это удалось?
— Не знаю, — улыбнулась она. — Налей и мне водички, пожалуйста.
— На, — он протянул ей новый стакан и сел на край стола у дивана. — Пей и рассказывай, что это вчера было, я чуть с ума не сошёл. Перерыл весь интернет, но с такими симптомами только из тропических стран приезжают, где ты это взяла, я ума не приложу, — он с притворным страхом пощупал свой лоб и сделал страшные глаза: — От чего мне теперь нужна вакцина, а? Я должен знать.
— Не бойся, это не заразно, — она выпила одним махом полстакана и села, завернувшись в одеяло по горло. — Если бы глупостью можно было заразить, мы бы все давно вымерли.
— Ну так что это? — уже серьёзнее спросил он. — Тебя так трясло, что я раздумывал между эпилепсией и лихорадкой, но для эпилепсии всё-таки слабо, а для лихорадки нет температуры. Ты просто вдруг начинала очень глубоко и быстро дышать, а потом металась по кровати, как будто откуда-то вырываешься.
— Это не болезнь, — вздохнула Стефани. — Мне… просто снится кошмар, очень страшный. Настолько страшный, что я сразу просыпаюсь, а потом боюсь опять закрыть глаза.