Моя любовь и другие животные Индии
Шрифт:
Женщины, всплескивая руками, приговаривали «Ач-ча!», что значит «хорошо» на хинди. Они радовались, что у меня есть сын: браслеты из цветного стекла звенели на тонких запястьях при каждом их движении. По кулону и браслетам можно узнать, кто перед тобой: еще не просватанная девушка или замужняя дама. Символ супружества – колье мангала сутра – состоит из бусин черного и золотого цвета, так как в любом браке бывают не только праздники, но и черные дни. Цветовая гамма и количество браслетов определяют, сколько лет замужем хозяйка украшений. Браслеты светлого стекла подчеркивали изящество смуглых рук. Носить браслеты на руках и ногах и кольца на пальцах ног необходимо симметрично. Иметь их нужно в двух экземплярах, так
Туземные дамы откровенно огорчались, узнав, что ребенок у белой леди один и вырос. Они сажали мне на колени детей: ведь у мадам нет маленького, так пусть позабавится хотя бы с чужими беби. Тоскливо и одиноко быть без семьи и детей в чужой стране, считали женщины и развлекали, как могли, меня вопросами. Их было много, но мои ответы приводили в замешательство.
– В твоей стране есть коровы?
– Да, в деревнях.
– А в городах почему нет коров?
– Нет места.
– А на улице? Коровы не ходят по улицам в городах?
– Нет.
– Странно. А слоны есть?
– Нет слонов. Только в зоопарке.
– Как же вы без слонов?
– Не знаю. – Действительно, как мы обходимся без слонов?
Я в упор разглядывала на редкость правильные (арийские?) черты и ясные зеленые глаза одной из попутчиц, и она, смутившись, классическим индийским жестом прикрыла лицо красной вышитой шалью, спадавшей с головы.
У юной, похожей на девочку-подростка, мамы необычайно самодовольный вид. Небесно-голубое сари с вытканным узором из серебряных звезд. Черная коса в руку толщиной ниже пояса. Ровный пробор в волосах прокрашен красным. Синдур – знак замужней женщины. Она полгода назад родила первенца. Жену, родившую сына, в семьях ценят очень высоко, ведь мальчику, повзрослев, предстоит содержать родителей и заботиться о сестрах. Она ехала в сопровождении свекра и свекрови через страну показать малыша родственникам. Откормленный мальчик был одет в нарядный костюм. На пухлых ножках крошечные браслеты. Мать, гордая здоровьем и красотой ребенка, протянула его мне. Крепыш был с накрашенными глазами и бровями. В Индии глаза красят черным карандашом каджуал не только женщины, но иногда, по праздникам, и бравые усатые мужчины. Детей, избалованных любимцев всей семьи, приукрашивают еще чаще.
Он смеялся, сидя на моих коленях, когда я загибала его коричневые пальчики с розовыми ноготками внутрь к бледной ладошке и приговаривала считалку, которую давным-давно читала сыну:
Сорока-воровка кашу варила, деток кормила, этому дала, этому дала, а этому не дала.
Блестя темными глазами, мальчик заливался хохотом и утыкался лицом мне в шею.
Под длинными обведенными ресницами, на пухлой щечке у ребенка нарисовано большое черное пятно, похожее на уродливую родинку. Я показала пальцем и спросила: «Why?» 1 Молоденькая мать переглянулась с солидной свекровью и прошептала: «Black magic! From bad people» 2 .
1
Почему?
2
Черная магия! От злых людей.
Ага, от сглаза. Все матери боятся за жизнь и здоровье детей.
За дружелюбными расспросами время летело так же незаметно, как и бесконечная дорога за окном.
Много раз я возвращалась в Индию. Где я только не была, в какие только ситуации не попадала… За десять лет я проехала и прошла тысячи километров неподходящими для «белой леди» и «сахибов», нехожеными тропами.
«Дорога длиною в десять тысяч ли начинается с одного шага».
Мой первый поезд бежал вперед, туда, где меня ожидали Калькутта
P. S. В Калькутту поезд опаздывал часов на шесть. Душный чернильный вечер. Раскалывалась голова. Я взяла кули, хотя сумка легкая, но не было сил разыскивать выход с вокзала и метро.
Да-да, в Калькутте есть метро, построенное еще в семидесятых с помощью советских специалистов. Мне надо было добраться в район станции «Дум-Дум-парк». Недалеко находится Чатайнья Сарасват мадх, куда я и направлялась.
Но кули привел меня на стоянку такси. Не спрашивая, погрузил и сумку, и мою больную тушку на заднее сиденье машины. Рядом с шофером сидел еще кто-то. В Москве я не сажусь в машины, где больше одного мужчины, но сейчас я смогла только протянуть бумажку с адресом и выпала в осадок. Оказывается, это местная мера безопасности: в крупных городах участились ограбления таксистов, и в желтых «амбассадорах» сидели по двое. Шофер рулил и отчаянно сигналил на забитых транспортом перекрестках, а его сосед, развернувшись ко мне, пытался пообщаться.
Я тихо стонала на русском: «Умираю, мигрень, голова болит. Анальгин есть?» Машину остановили у аптеки. Через минуту, разодрав опухшие от боли веки, я узрела перед собой на широкой темной ладони одну таблетку. Оказывается, здесь продают таблетки поштучно.
– Пятнадцать минут – и все пройдет, – говорил мне мужик, и, не зная языка, жуя таблетку, я его понимала. И правда, я еще не доехала до мадха, как заново родилась. Крупные фармакологические концерны из Европы располагают производства по всей Индии. В свободной продаже даже трамадол.
Меня встретили, удивились незнанию английского. Взяли за руку, отвели поздороваться с Говиндой Махараджем, вручили ключ, накормили и поселили.
Кала – все разрушающее время, и смерть, развязывающая узлы противоречий. Кали – черная как ночь. Владычица мира. Кажется, что черноту ночи можно потрогать руками, – вязкая тьма засасывает тебя и вот-вот поглотит. Знойная ночная Калькутта обнимает гостя, как полнотелая, пышущая страстным влажным жаром красавица. Нет сил сопротивляться. И, засыпая, ты тонешь, как в болоте, в липких объятиях ночи.
Калката – так говорят в Индии, переводится как жилище, местожительство самого сильного божества – богини Кали. Историй появления на свет черной Кали, как бывает в индуизме, – множество, но мне близка та, в которой прекрасная воительница рождена на поле боя.
Однажды разразилась грандиозная битва между силами добра и зла. И длилась она не одну вечность, потому что эти силы равны. И утомленные светлые боги каждое утро, как на работу, выходили на поле боя с асурами и ракшасами – демонами. За ночь заживали раны, отрастали отрубленные руки-ноги.
Им скоро надоело. И темным тоже, но никто не сдавался. Главная индийская святая троица – Брахма, Вишну и Шива – объединилась. И в результате коллективной медитации из облака дыма и языков пламени на поле битвы шагнула обнаженная богиня небесной красоты. Желанная, как жизнь, ужасная, как смерть. Ее десять рук были вооружены. В яростном экстазе красавица уничтожила демонов, жадно выпив кровь жертв. Попутно, как настоящая женщина, кокетливо приоделась, украсив себя юбкой из отрубленных рук и ожерельем из пяти десятков отрубленных, усатых демонских голов. Опьяненная кровью, Кали не могла успокоиться: неукротимая богиня полностью отдалась буйному танцу, уничтожая все живое вокруг. Только Шива – благой – смог остановить победительницу, распростершись на земле перед ней. Приплясывая на теле Шивы, богиня очнулась и приняла спокойный облик. Стала Дургой.