Моя любовь, моё проклятье
Шрифт:
Рабочая неделя из-за праздников началась со вторника. Полина приехала сильно заранее — лучше уж так, решила, чем волноваться: сяду в маршрутку — не сяду? Успею вовремя — не успею?
Пришла минут за тридцать, и то отнюдь не первая. Утро только началось, а на работе уже кипели страсти. Оксана Штейн с перекошенным лицом носилась из кабинета в кабинет с указаниями, дёргала всех по поводу и без, хватала какие-то бумажки. Лиза и Анжела, обе бледные, напряжённые, в темпе аллегро фуриозо печатали по её просьбе отчёты. Девочки-дебиторщицы приносили
Полина и Беркович взирали на весь этот хоровод в улье с лёгким недоумением: что такого случилось в праздники, что все как с ума посходили? Их не трогали, задания им не давали и на все вопросы отмахивались: «Не до вас сейчас!».
Без пяти десять Оксана ворвалась к ним в очередной раз, сграбастала документы, которые ей подготовили девчонки и помчалась на выход.
— Ни пуха! — крикнула ей вслед Лиза. И затем наступило затишье, но какое-то тяжёлое, даже гнетущее.
— Покурим? — предложила Полине Анжела. Та с готовностью присоединилась, проигнорировав осуждающий Лизин взгляд.
— Минут сорок, а то и час можно дышать свободно, — сообщила Анжела, когда они спустились в курилку.
На этот раз там было довольно людно и дымно. Полина в первый момент закашлялась.
Трое мужчин заняли кресла вокруг столика, ещё один, кислый и взъерошенный, — забился в угол дивана и смолил в одиночестве.
Троица встретила девушек вполне дружелюбно, шутками, улыбками, комплиментами, но вскоре они ушли. А следом за ними — и одиночка. Вернее, его Анжела спугнула:
— Эй, Маратик, ты там что, махорку куришь? Навонял! На вот, попробуй нормальные сигареты.
Маратик занервничал, задёргался и, не докурив, сбежал, путаясь в широченных штанинах.
— Он чего такой? — хмыкнула Полина.
Анжела покрутила пальчиком у виска.
— Да у него не все дома. От женщин шарахается как от чумы. Хотя он и с мужиками не контачит. Короче, с приветом.
— А как же он тут работает? — удивилась Полина.
— Знаешь, неплохо. Он же программист, причём крутой. Хакер! А Ремир таких любит.
— Он любит хакеров?
— Да не хакеров, а тех, кто что-нибудь круто умеет делать. Короче, талантливых он любит. У него прям слабость к таким. И многое им прощает. Вот Маратику, видишь, даже позволяет опаздывать. Или болеть без больничного. А Никите Хвощевскому, он из того же отдела, и за меньшее влетело так, что мама не горюй. А в чём Маратик ходит, видела? Это же отрепье какое-то. А Ремир типа не замечает…
Полине отчего-то стало неловко за свой неприглядный наряд, особенно перед Анжелой, у которой кофточка, тоже, кстати, серая, была явно из дорогого бутика.
— А почему сегодня все такие напряжённые? — перевела она разговор.
— Так сегодня же вторник! А-а, ты же не знаешь. По вторникам у нас планёрки. Сейчас Ремир всех начальников отымеет, а потом они — нас. Цепная реакция. Но нам ещё со Штейн повезло. Она особо не свирепствует. А вот когда за неё оставалась Лиза, так та после планёрки полдня сначала плакала, а оставшиеся полдня орала на всех, как собака бешеная.
Полине хотелось спросить ещё что-нибудь про директора, но так, чтобы это не навлекло ненужных подозрений.
Она тотчас внутренне напряглась, все эти незнакомые номера её нервировали уже на уровне рефлексов. Боялась дурных вестей. Хотя на этот раз новость и в самом деле её страшно расстроила. Звонил Назаренко.
— Поль, прости, ничего не получилось, — извинился он. — У отца тоже все деньги в обороте. У друзей поспрашивал — никто такой суммой не располагает… Я бы очень хотел помочь, но не могу.
— Но ты же…
— Сорри, у меня по второй линии вызов. Потом как-нибудь созвонимся, — поспешно завершил он разговор и отключился.
Полина чутьём понимала — врёт Назар. Наверняка он даже ни у кого и не спрашивал. И если уж откровенно, то она сразу это почувствовала, ещё у него в офисе, но предпочитала тешить себя надеждой. Глупо! Только время зря упустила.
— Что-то случилось? — спросила Анжела.
Полина неопределённо дёрнула плечом — выворачивать душу перед ней не хотелось. Они знакомы всего ничего. Да и вообще Полина не любила ныть и жаловаться. Не потому что такая стойкая, просто с детства нравилось сиять. Ещё и мама всегда твердила, что унылых и нытиков никто не любит, зато все любят позитивных. Откровенно говоря, с любовью как-то не вышло, то ли мама ошибалась, то ли ещё что не так. Но привычка казаться неунывающей осталась.
Иногда, конечно, невыносимо хотелось кому-нибудь поплакаться, но было некому…
И правда, после планёрки Оксана вернулась как выжатый лимон. Вяло отчитала за что-то Анжелу, пожурила Лизу, новеньким раздражённо посоветовала включаться в работу побыстрее.
На обед Анжела снова позвала Полину в кафе.
— Опять овощной салатик? — с усмешкой спросила она.
Но на этот раз Полина не выдержала и тоже взяла себе комплекс, мысленно ругая себя за слабость.
— Ну вот, нормально хоть поешь. А то на нашей нервной работе на салатиках долго не протянешь, — одобрила Анжела.
— А директор где обедает? — с деланным равнодушием спросила Полина.
— Ремир-то? А он… э-э-э… сегодня здесь, — изумлённо пробормотала Анжела, таращась куда-то за её спину.
Полина оглянулась как раз в тот момент, когда Долматов посмотрел в их сторону.
Лицо его моментально переменилось. Она сообразила кивнуть в знак приветствия и торопливо отвернулась, чувствуя, как взволнованно затрепыхалось сердце.
«Я же хотела его увидеть — ну вот он. Чего я так паникую? — выговаривала себе мысленно Полина. — И одета так, как ему надо. Что за дурацкий мандраж? Как малолетка какая-то, ей богу. Нет-нет-нет, с этим надо срочно завязывать. Глубокий вдох, медленный выдох…».
— Рем, давай сюда сядем, — беззаботный голос Максима Астафьева вывел её из медитативного ступора. — Вон тут наши сотрудницы обедают. Приятного аппетита, девушки.
Какой уж тут аппетит! Он вообще сразу пропал. Полина едва смогла проглотить кусочек бифштекса, когда Долматов прошёл мимо, обдав их ароматом терпкой свежести, и сел к Астафьеву, явно недовольный и жутко напряжённый.