Моя любовь навсегда
Шрифт:
— У меня скоро дебют в качестве садовника, а я кактус от бегонии не отличаю. Это пугает куда больше. Только не спрашивай зачем. Секретная информация.
— О, ну все логично. Когда твой отец открывал первый ресторан, он даже яичницу нормально приготовить не мог. Спасибо, если без пожара в доме.
— А когда папа хорошо готовил? — саркастично фыркнул Антон.
— Никогда. Ручки-то из задницы, — промурлыкал Ярослав и погладил его по макушке. — И рядом сидит его точная копия.
— Действительно, почему Марк вырос таким козлом? Откуда бы? — в притворном изумлении округлил глаза Антон, затем добавил
— Птенчик, — ущипнул его за щеку Ярослав. Как в детстве. — Мы — глас разума в штурмующем океане вашего безумия.
Глава 21. Поправка
На экране перед Настей замелькали фотографии тела убитого Егорова, найденного в душе. Обнаженные участки покрывала сеть давно выцветших татуировок, а между складок обвисшей кожи проглядывались забавные надписи и уродливые черепа.
У человека, который коротал время между отсидками в злачных местах Москвы, вряд ли нашлись бы деньги на исчезающие биочернила. Потому он пользовался старыми, проверенными пигментами: их проще достать в тюрьме. Да и дешевле.
Эту деталь следователи тоже учли вместе с десятью колотыми ранами, нанесенными самодельным ножом.
— Камеры зафиксировали нападавшего. Горев Евгений Анатольевич, отбывающий наказание в той же колонии, напал на Василия Ивановича вечером перед отбоем. Во время происшествия система выявила взлом датчиков. Некто пустил по нашим каналам видеопетлю, что позволило преступнику беспрепятственно расправиться с жертвой, — Игнат Максимович переключил кадр.
Настя склонила голову к плечу и поймала на себе его пристальный взгляд.
— И? Это никак не доказывает мою причастность к смерти… данного мужчины, — махнув рукой, она выпрямилась на жестком стуле.
От вынужденного сидения в одной позе затекла спина, и на плечи тяжестью навалилась усталость. Несколько часов допросов с попеременными попытками вывести Настю на чистосердечное признание не возымели успеха. Она покрутила шеей, ощущая прострелившую позвоночник боль, после чего немного изменила положение.
Подперев ладонью подбородок, Настя равнодушно покосилась на кадры с места убийства. Мертвый мужчина, кроваво-красные подтеки на кристально-белой плитке. Чистота душевых комнат в колонии заинтересовала ее больше, чем очередной погибший преступник. Пусть она его прекрасно знала, хоть и отрицала сей факт перед следователями.
— Однако ваши переписки с жертвой доказывают обратное, — холодно ответил Игнат Максимович, отчего у Насти невольно пробежали мурашки по телу. — Вы или кто-то из вашего круга использовал защищенный аккаунт в даркнете для регистрации биткоин-кошелька, чтобы впоследствии заплатить сначала жертве, потом…
— Извините, — резко оборвал следователя адвокат. — Вина моей подопечной не доказана в суде. Недопустимо использовать домыслы в качестве давления при допросе.
— Не понимаю, о чем вы, — эхом сорвалась очередная ложь с губ Насти следом за словами правозащитника.
Опасный противник, этот Игнат Максимович. Такие мужчины всегда добивались поставленных целей. Рядом с Марком совсем не конкурент, но способен испортить им жизнь. У Насти мелькнула мысль: либо они придут к общему знаменателю, либо кому-то из них придется подвинуться.
Мир-то цивилизованный, убивать человека почем зря негуманно.
Кроме кролика Вадима. Она по сей день жалела о том неудачном нападении. Давно бы прикончить гаденыша и спать спокойно.
Пальцы сжали в кулак под столом, но внешне Настя осталась невозмутима. Ее хладнокровию позавидовали бы европейские монархи. Просто никто не представлял, как про себя она сходила с ума и металась в панике; только легкое постукивание носком сапога выдавало с головой. К счастью, детектор лжи и различные процедуры определения психоэмоционального состояния ей запретили проходить по медицинским показаниям.
— Анастасия Павловна, — Игнат Максимович наклонился вперед и положил сцепленные в замок руки перед собой, — нам известно, что никто, кроме вас, не имел доступа к ультрапланшету. Он защищен пятиступенчатой системой безопасности, ранее обновленную вашим супругом.
— Данная информация никак не относится к делу, — вновь встрял адвокат. — После бессовестного нападения на офисы семьи Канарейкиных и взлома бортового компьютера Марка Ярославовича обновить коды — прекрасное решение.
— Не спорю, — сдался Игнат Максимович и улыбнулся. — Очень верное, а главное, как вовремя. Наши специалисты не сразу докопались до файлов, спрятанных на сервере.
— Взломали одну систему, могли и другую, — пожала плечами Настя.
— И вновь очень удобно.
Она уловила сарказм в словах следователя.
— Как и подобные обвинения сразу после десятка проверок от различных инстанций наших ресторанов. Прямо не службы, а бравые воители за закон.
— Вы на что-то намекаете?
В светлом помещении стало прохладно. За непрозрачным стеклом наверняка их слова фиксировали роботы: датчики мигали повсюду, работали камеры. Каждая из них делала миллион кадров в секунду, которые потом разбирал искусственный интеллект и профессиональные психологи. Насте нельзя было терять контроль. Уж точно не в коморке Следственного комитета, куда ее привели для допроса.
— Срок задержания моей подопечной, указанный в части шестой статьи сто тринадцать Уголовно-процессуального кодекса, истек.
Адвокат бросил взгляд на смарт-часы и поднялся.
— Последнее дополнение к статье позволяет увеличить время нахождение подозреваемой под стражей сроком до сорока восьми часов, — напомнил Игнат Максимович. — Даже в ее положении.
Настя затаила дыхание, но не вмешивалась в баталии правозащитника и следователя. Сейчас ни к чему показывать строптивость.
— У Анастасии Павловны раннее был выкидыш. Справка к делу прилагается, — голос адвоката наполнился ядовитым торжеством. — Врач запретил моей подопечной сильные эмоциональные потрясения. Скажите спасибо, что я не подал жалобу за фотографии убитого.
Незаметно хмыкнув в кулак, Настя вновь подивилась наглости адвоката.
Мефодий Борисович, несмотря на карикатурный образ и забавное имя, оказался настоящей акулой в мире уголовного права. Под личиной добродушного дядюшки, чье круглое лицо с россыпью веснушек и пухлыми щеками вызывало симпатию со стороны окружающих, прятался жесткий профессионал. Последний час он умело отбивался от любых наводящих вопросов, выводил на эмоции следователя и его куда менее опытного помощника.