Моя любовь навсегда

Мелевич Яна

Отсчитав на панели оставшееся время до нужного этажа, Настя дернула мужа за галстук и потянула на себя.

— Сюда иди, мой королевский питон. Ты придумал ответы на вопросы журналистов?

Он моргнул, подобрался и принял важный вид.

— Секретарше твоего отца утром передал, — заявил Марк чуть менее недовольно, чем минуту назад. И расслабился, когда Настя прильнула к нему и поинтересовалась у матери:

— У тебя биоспрей для макияжа при себе?

— Да, но зачем? — удивилась Кира

— Жертва я оговора или не жертва? — философски спросила

у вселенной Настя, после чего пояснила: — Мне должны сопереживать все женщины страны, мама. Каждая.

Она почувствовала поглаживание, затем поцелуй в макушку от Марка.

— Ты мое безжалостное чудовище.

— Увы, в нашем мире без хорошей актерской игры только на дно.

Глава 22. Разговор по душам

Антон отвернулся к окну, глядя на проезжающий мимо фургон журналистов. Они поравнялись на переезде, пока проходили контроль безопасности. Один из пассажиров приоткрыл дверь, чтобы подойти к ним, но их с Ярославом машина рванула вперед сразу после досмотра.

— Вернемся к моей «смерти» и твоим секретам. Начиная с работы на Ласточкину, — услышал Антон и вздрогнул. — Во что ты влез, мальчик?

— Допрос с пристрастием для отца? — прищурился он. — Долгий получится разговор. Придется катить до Камчатки.

Ярослав сел вполоборота, оперся локтем о спинку диванчика и подпер рукой голову. У Антона возникло ощущение дежавю: в полумраке салона он спутал лучшего друга отца с его сыном. Тот же хищный профиль, та же давящая аура.

— Времени полно. Скрасишь мои унылые будни последними сплетнями.

— Зачем?

— Желаю добровольно вступить в ряды сопротивления в войне против Донского и всеми, кто за ним стоит. Никто не смеет нападать на Павла, и что важнее — никто не имеет права покушаться на жизни моих родных. Будь то Марк, Настя, Елисей, ты или внук.

— Не волнуйся. Я самолично разворошу этот улей и перетравлю каждую пчелу, что его питает, — цыкнул Антон и сжал кулак. — Лучше расскажи, как ты выжил?

— Охрана почти сразу перегрузила систему. Там ведь не дураки сидят. Это сбросило настройки, заработали автономные датчики. Они и запустили кислород обратно в камеры, — Ярослав поморщился и провел ладонью по волосам. — Не очень разбираюсь в подобных вещах. В мое время самым сложным было поймать сеть где-нибудь в заднице России. А у вас теперь смарт-часы, ультрабуки, ультрапланшеты и прочие умные штуки.

Антон пытливым взглядом впился в его лицо, будто искал в нем какой-то подвох, обманку. Разум вроде бы принял тот факт, что он жив, здоров и теперь сидел рядом, готовый ответить на любой вопрос. Но подсознание, нечто глубоко внутри него, отчаянно сопротивлялось. Не доверяло глазам, не позволяло до конца принять правду.

Отцу он сказал, что все хорошо. Они разошлись мирно, обнялись напоследок — такая семейная идиллия. Однако в душе Антона по-прежнему одолевали сомнения в правильности происходящего вокруг.

Да, сейчас им спорить не следовало: сгущались тучи над головами, повсюду раскинули сети враги семьи Канарейкиных.

Только

как-то неправильно все. Примирение не случается за одну встречу, Антон был в этом убежден.

— Почему мне не сказали? — задал набивший оскомину вопрос. Вздрогнул, когда его собеседник прищурился.

— Мы вроде обсудили тему твоей психики, — протянул Ярослав. — Ты потерял сознание, Тошка. Потом в больнице даже не узнал меня, когда очнулся.

Открыв рот, Антон ошарашенно уставился на него.

— Не узнал?

— Нет, — Ярослав мрачно качнул головой и расслабленно откинулся на спину диванчика. — Если честно, мы думали, тебе понадобится реабилитация. Первые два дня ты ни с кем не разговаривал. Потом набросился на врача за попытку вколоть лекарство. Психотерапевт настоятельно рекомендовал избегать потрясений, и Кенар послушался.

Антон отвел взор, уставился в окно, чтобы хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей. Всего вышеописанного он не помнил. Совсем. Какие-то смутные обрывки: горьковатый запах лекарств и чистоты, белые стены больничной палаты. Кровать удобная, подушка одна — мелочи, которые отложились в голове без ярких подробностей. Но чувство потери, боль, страх, весь пережитый кошмар того момента — все осело плотным слоем в подкорке.

Когда система начала откачку воздуха, Антон ощутил себя героем фильма ужасов. Бедолагой, погибающим в первые полчаса экранного времени. Поскольку пошел туда, куда не следовало. После произошедшего он каждый день просыпался в холодном поту посреди гостиной и долго копался в себе. Он не спал в маленьких помещениях; да и сон не приходил в кромешной тьме.

Бессонница вкупе с постоянной работой без перерывов не способствовали улучшению общего состояния организма. Появились головные боли, путалась речь. В итоге Мария забила тревогу и отправила его на прием к специалисту в офисе. В тот день они впервые поругались, и Антон ее послал.

Удивительно, но она его не уволила, зато лишила премии и отправила в отпуск за свой счет. А психолога прислала к нему домой. С наказом следовать инструкциям врача, иначе вылетит из компании.

— У меня мозаика не складывается, — вздохнул Антон по итогу. — И вроде бы радоваться, что все хорошо. Только…

— Проблем меньше не стало, да, — кивнул Ярослав и глянул в окно. Под тихий перелив музыкального шедевра безымянного классика он побарабанил пальцами по колену. — Сейчас я в программе защиты, но Вадима в любой момент могут оправдать. Хотя основную угрозу несет не он.

— А кто? Донской? Начнем кровавую бойню за право первенства?

— Мальчик мой, мы не в девяностые живем. Стрелять в людей на улице — это некультурно, — раздался надменный фырк.

Антон поморщился.

— Сейчас актуальна битва разработчиков, — иронично заметил он.

Машина притормозила, когда посреди дороги прошагала группа людей. За ними двинулись четыре патрульных робота, а неподалеку остановилась машина дорожно-транспортной службы. Ярослав вытянул шею, чтобы присмотреться, и нахмурился, когда водитель сказал: