Моя любовь навсегда
Шрифт:
— Прекрасно, — сухо выдала Милана, когда они дошли до ее спальни. — И что?
— Сегодня ты ночуешь у друзей.
На это заявление Милана выпучила глаза и открыла рот. Давненько такого не случалось, чтобы мать выставляла ее из собственного дома во время отцовских пьянок.
— Зачем? — она непонимающе мотнула головой.
Приземлившись на кровать, Милана заметила, как мать суетится по комнате. Копается в ее вещах, достает дорожную сумку. Кладет туда все необходимое, хотя подобными делами обычно занимались
— Тебе не стоит оставаться дома. — Илона пустым взглядом посмотрела на дочь. — Позорить отца своими выходками. А если у тебя случится приступ из-за съеденного клубничного джема или торта? Вечер будет испорчен! Приедет много высокопоставленных лиц, в том числе, Марат Григорьевич.
Привычная детская обида и злость подняли из глубин уродливые головы. Теперь слова Антона виделись настоящей насмешкой. Издевкой, подкрепленной желанием побольнее ударить, чтобы в очередной раз указать Милане на место.
— Пусть едят в ресторане, — процедила она и вскочила на ноги, чтобы отобрать у матери сумку.
Хватит молчаливого одобрения. Все в мире отчего-то решили, что можно над ней безнаказанно издеваться. Столько лет Милана потратила на спасение жертв насилия, военных гонений и жестоких традиций, чтобы стать одной из них? Нет, хватит. Она слишком устала подчиняться. Да и присутствие Антона хоть и раздражало, но придавало ей сил.
Она больше не одна. Плевать на мать и ее приказы. У нее за спиной люди, готовые поддерживать.
Неужели после такого Милана закроет рот и позволит Илоне опять командовать?
— Ну, хватит! Никуда я не поеду! Это и мой дом.
Отобрав у ошарашенной Илоны сумку, Милана бросила ее под ноги.
— Не хочешь, чтобы я позорила, так не зови на ужин. Посижу в комнате, если тебе так стыдно за родную дочь!
Выкрикнув жёсткие слова в лицо матери, она развернулась и шагнула к постели. Сердце колотилось, словно бешеное. Перед глазами встала алая пелена, кровь шумела в ушах. Даже звуки пропали. Ее потряхивало от переизбытка эмоций, потому Милана не сразу разобрала невнятное мычание сзади.
Через минуту оно стало громче, затем послышался сдавленный голос:
— Пожалуйста, Мила…
Не веря собственным ушам, Милана обернулась и наткнулась на Илону, утирающую слезы. Они все стекали по щекам, портя не только макияж, но и ее лицо, идеально подретушированное хирургами.
— Мама? — прошептала она.
Илона судорожно всхлипнула, затем помахала рукой и шумно вздохнула. Рассеченная губа больше не кровила, но некрасиво вздулась и уродовала идеальную линию.
— Тебе нужно покинуть дом. На несколько дней, — механически повторила она. — Я не хочу, чтобы ты находилась здесь, когда твой отец приведет своих друзей сюда. Понятно?
— Почему?
Вопрос камнем рухнул между ними. Что-то странное творилось в последнее время. Слишком непривычно вела
Она всегда считала, что матери просто плевать на нее. Хотя позже та обязательно журила ее на глазах у прислуги, отца или посторонних за пропущенные вечера.
— Глеб жаждет организовать твой брак с кем-то из его близких партнеров, — вдруг выдала Илона совершенно нормальным тоном.
Распахнув глаза, Милана открыла рот и застыла.
— А я не позволю этому конченому ублюдку сломать жизнь еще и тебе. Чем меньше ты будешь пересекаться с ним и его дружками, тем больше шансов, что пока идея останется только идеей. Понятно?
Илона провела ладонью по лицу, будто сбрасывая прежнюю маску несчастной женщины. После чего расправила плечи и вернула себе невозмутимый вид. Даже синяк на скуле, потекший макияж и разбитая губа больше не портили ее безупречную красоту.
— Мам, — выдавила Милана.
— Мама все решит, — выдала Илона, точно заведённая. — Все сделает правильно. Как нужно. Поэтому ты молча сидишь и не вмешиваешься никуда. И сегодня ночуешь у подруг. Да?
— Да, — пискнула Милана.
— Вот и хорошо. Собери вещи, водитель сейчас же отвезет тебя, куда скажешь.
Глава 27. Полемика
— Она там одна.
Антон вздохнул и устало откинулся на спинку кресла. Голова гудела, натруженные мышцы плохо слушались. В машине Миланы витал цветочный аромат. Его не перебивал даже резкий запах удобрений, пропитавший кожу рук и одежду.
— Знаю.
— С ним, — опять выдала Милана, глядя строго перед собой. — Одна.
— Именно так.
— Тогда почему мы уехали?!
Антон моргнул и повернул голову, встретившись взглядом со взором Миланы. Сердце трепыхнулось в груди, а потом резко сжалось от бушующего урагана эмоций в глубине зрачков. Будь у него ответ на вопрос, он бы незамедлительно выдал его без обиняков. Но язык примерз к небу, оттого ничего внятного сказать не вышло.
Только тупо промычать:
— Не знаю.
На самом деле Антон знал, что Илона выставила их обоих из дома в благих целях. Чтобы оградить дочь от дружков супруга и него самого, а его от нежелательного внимания Донского. Ведь тот сегодня прибыл к Боярышниковым с личным визитом. И вряд ли страдал потерей памяти в отношении сына своего главного врага.
Милана стерла прокатившуюся слезу и шмыгнула носом, затем решительно выдала:
— Надо вернуться. Ты поедешь домой, а я…
— Нет.
Она застыла, так и не добравшись до дна сумочки. Подняла голову, затем прищурилась и стиснула пальцами кожаный ремешок.