Моя любой ценой
Шрифт:
— Ты какого черта здесь делаешь? — рычит он на Георгия.
— А что, заведение только для избранных? — нагло ухмыляется тот. — Я оплатил пропуск, имею право отдыхать.
— Ты и сам знаешь, на что ты имеешь право, — практически шипит Феликс.
Пожалуй, я впервые вижу его таким. Точнее, слышу. Ощущаю волны злости от него, и невольно делаю шаг назад. Он тут же оборачивается и буквально примораживает меня взглядом.
— Мы просто разговаривали, — тихо возмущаюсь. — Или это тоже запрещено?
— Запрещено! — рявкает он.
А затем хватает меня за локоть и едва не силком тащит за собой.
Я благоразумно молчу, не хочу нарываться. Только когда оказываемся снова в нашем домике, осмеливаюсь вырвать руку из его хватки.
— Мне вообще-то больно! — возмущаюсь.
— Больно? А общаться со всякими ублюдками не больно?
Вижу, что мужика кроет. Но не пойму с чего.
— Я откуда знаю, какой он? Просто подошел спросить время, — бормочу первое, что приходит в голову.
— За твоей спиной огромные, блядь, часы! — рявкает Феликс. — Какое, к чертям собачьим, время?
— Ко мне какие претензии? Или я теперь должна от всех шарахаться? Серьезно? Так может сразу запрешь меня в подвале?
Багров к счастью наконец-то тормозит свои бешеные эмоции. Мрачно хмурится, но по крайней мере не орет.
— Лучше бы запер, — бросает и, отвернувшись, уходит вглубь дома.
Я уже ничего не понимаю. Будь мы нормальной парой, решила бы, что это ревность. Но у нас же бартер. Вроде бы.
Заглядываю в соседнюю комнату и удивленно охаю. Оказывается, здесь накрыт стол на двоих, свечи, сервировка. Сам Феликс стоит у окна — напряженный и похоже все еще злой. То есть он, что, вроде как романтический ужин нам тут организовал, пока я бегала от него?
— Проходи, — говорит он уже спокойнее, слыша мои шаги. — Садись.
Чувствую, что лучше сейчас не нарываться. Феликс успевает помочь мне со стулом — такой галантный, что аж страшно.
Убирает клош с моей тарелки, и я вздыхаю. Удар по моему режиму.
— Феликс…
— Ешь! — требовательно произносит. — Готовят тут обалденно. Ничего с твоим режимом не случится.
— Но я не…
— Хватит! — рявкает он, саданув по столу. — Ты в зеркало давно себя видела?
— Знаешь что! Да пошел ты! Не нравится — не смотри! — так обидно становится.
Вскакиваю на ноги собираясь уйти.
— А ну, села! — вроде и не орет, но тело само как-то подчиняется. Багров шумно выдыхает. — Просто поешь, Злата. Без мозготраха. Твой этот придурок хореограф не умрет, если ты пару выходных поешь как человек без ограничений в еде, — добавляет уже спокойнее.
Ну, тут, конечно, он скорее всего прав. Просто этот его тон командный… Что за агрессивная забота такая? Я, может, так не хочу!
— Ешь, — повторяет он.
— А если я не ем мясо? — кошусь на сочный стейк и едва не облизываюсь.
— А ты не ешь?
И пытливо смотрит на меня.
— Редко, — сознаюсь.
— Вот и поешь. Если у самой не хватает мозгов позаботиться о здоровье.
— Да что ж такое! — снова взрываюсь. — Ты можешь без вот этого? Или тебе так нравится меня оскорблять? Я вообще-то не нанималась такое выслушивать!
Мужчина медленно откладывает вилку с ножом.
— Ты, дорогуша, нанялась радовать меня, — чеканит в ответ. — Так что выполняй условия. От и до. Если я сказал поесть, значит, ты поешь.
— Какие высокие отношения, — язвительно высказываюсь.
— А у нас с тобой нет отношений, — лязгает Багров. — Есть только мои желания, которые ты взялась выполнять. За весьма щедрую плату. Так что уйми свой гонор, золотце, и начни держать слово. А то я что-то начинаю сомневаться, что помощь твоему брату вышла мне слишком дорого и не стоит ли мне пересмотреть некоторые действия.
Сейчас в его взгляде нет ни капли той теплоты или заинтересованности, что были все это время. Он словно поставил между нами стену и теперь методично унижает, указывая на место.
— Как скажешь, — сухо отвечаю и все же принимаюсь за еду. В конце концов повар не виноват, тем более что приготовлено и правда вкусно.
Ужин вместо романтического превращается в нечто невразумительное — мы не говорим, только молча едим и иногда пьем вино. Все.
Я злюсь на него за такое отношение, на себя — за то, что, наивная дура, на что-то еще надеялась и каждый раз пыталась найти что-то хорошее в этом мужчине.
Так ухожу в мысли, что упускаю момент, когда Феликс встает из-за стола.
— Пошли, красота, пора заняться тем, ради чего мы приехали.
— Что?
— Отрабатывать пойдешь. Ты ведь на это нанималась.
44. Злата
После выходных с Феликсом остается очень тяжелый осадок. Я не понимаю причины, но он словно с цепи сорвался. И если до этого мне казалось, я узнала каким жестоким он может быть, то тут поняла, что ошибалась.
Он реально пользовал меня для своего удовольствия. Я очень четко увидела разницу и хорошо прочувствовала насколько щадяще и заботливо в постели он относился ко мне раньше.
Было ощущение, что он отыгрывается на мне непонятно за что — из кровати выпускал ненадолго, и то если я уже совсем выключалась. Да, я кончала. Но теперь это было иначе — болезненно, на грани. Не было нежности и разогревающей прелюдии. Был просто секс. Без прикрас.
Не сосчитать сколько раз он поставил меня на колени, сколько раз бесцеремонно входил до упора, не обращая внимания на то, что мне некомфортно. Нет, в эти дни я отчетливо почувствовала, что значит быть шлюхой.
И когда заикнулась о том, что он ведет себя не так, Багров лишь ухмыльнулся и заявил, что я сама к нему пришла и предложила себя в обмен на помощь Алексею.