Моя милая леди. Часть 1. Не ангел, но хранитель
Шрифт:
– А ты, Кэтрин, - услышав своё имя, я вынырнула из омута своих мыслей, – всё так же беспечна. Посмотри на себя!
– Что?
– обиженно протянула я, окинув взглядом свою одежду.
– Мужская полосатая пижама!
– Ничего она не мужская! – запротестовала, было, я, но, встретив скептически-насмешливый взгляд тётушки – замолкла. Да, пижама и правда была мужской…
– Ты же всё-таки леди…- Контэсса вздохнула. – Я возлагаю на тебя большие надежды, Кэтрин. Ты даже не представляешь, какие!
Мне стало неловко перед ней. И правда же верит в меня…
– Послушай, Триш, - я вздрогнула. Мне кажется, или она впервые назвала меня по имени?
–
Я широко улыбнулась. Тётушка…
========== Глава 19. Алый дьявол ==========
…И стану я сегодня всем, что красно:
Я стану цветом губ твоих опасных,
Я облака покрашу на закате
И щёки всех краснеющих некстати,
И тёмный шёлк в футляре старой скрипки,
И плавники капризно-узкой рыбки…
«Марк Шехтман
«Красный цвет»)
Жизнь протекала удивительно спокойно. Я ожидала, что поступок Контэссы как-то отразится на нашем будущем, но Виктория, как будто бы, о нём забыла.
Поначалу я очень сильно боялась Эмилию. Она казалась мне самым опасным членом данной семьи. Но вскоре я поняла, что зря. Эмилия была самой тихой среди них всех. Она очень редко разговаривала. Ходила всегда, задрав нос, горделиво оглядываясь. Меня она не замечала в принципе, отрицая как факт моё существование. Мэтью и Джерри иногда удостаивались её взгляда и даже иногда коротких фраз, не колких, не едких, но произносимых свысока.
Остальные Келлерманы вели себя намного хуже…
Хотя, если Лестер распускал язык только в присутствии матери или сетсры, то Артур действовал только в одиночку. Он просто работал сарафанным радио. Главная сплетница дома… Знал всегда всё и про всех, и всем докладывал, кому не следует.
Изначально он часто цеплялся к Мэтью. Но Мэтт быстро дал ему понять, кто в доме главный. Так что Артур быстренько переключился на тихого и забитого с виду Джерри. Но и тут его ждал не полный успех, так как Мэтью был рядом и заступался за брата. Артур, видимо, был немного трусоват и побаивался Мэтта. Но всё-таки Мэтт не всегда оказывался рядом, и иногда Артуру всё же удавалось довести Джерри до слёз. Видя это, я готова была собственноручно этой мразе голову оторвать! Но рядом всегда оказывался кто-то, кто меня останавливал.
Одна только Виктория круглосуточно цеплялась ко всем без разбора. Проходя по коридору, она успевала сказа «пару ласковых» абсолютно всем, кого встретит. И только одной Контэссе иногда удавалось поставить её на место. Видя это, мне тоже становилось не по себе. Я-то знала, каких трудов стоит это Контэссе. Хотя, право слово, в этом она достигла высшего мастерства. В разговорах с Викторией она не менялась ни в голосе, ни в лице. Я не переставала удивляться её выдержке, самоконтролю и словарному запасу.
Радовало только то, что Келлерманов я видела, к слову сказать, не часто. Виктория периодически уезжала куда-то, увозя с собой Лестера или Эмилию(а иногда и обоих). Но всегда в доме оставался кто-то из детей. И в это время, пока остальных нет, этот кто-то старался не показываться нам на глаза.
Контэсса тоже стала часто отлучаться. Она уезжала примерно в то же время, что и Виктория. Я подозреваю, именно поэтому. Чтобы не оставлять Викторию одну хозяйничать в доме. За «старшую» оставалась Генриетта Теодоровна. Вот уж кто шпынял меня просто в каждый шаг… И одеваться
По сути, перебравшись в поместье Кёрсон, я поменяла шило на мыло. Опять я была в месте, где никому до меня нету дела. Оттого у меня образовалась масса свободного времени, которое, пока ещё, я знала куда девать.
Я успела изучить дом и найти себе излюбленные места. Такими местами стали библиотека, с её удобным круглым окном с полукруглым подоконником за винтовой лестницей и порядком запущенный задний дворик. А ещё я нашла невероятно красивое место слева от дома. Там, где начинается обрыв, прямо недалеко от края стоит дерево, на толстой ветке которого висят широкие старые качели. Несмотря на то, что выглядели они старше меня и, скорее всего, были повешены во времена детства матери, они были весьма крепкие. Мне нравилось спокойствие умиротворение, царившее в этом месте, где так пахло мокрой листвой и шиповником. А ещё отсюда открывался шикарный вид на заросшее деревьями ущелье, два холма по бокам и виднеющееся вдалеке море. Я никогда не была на море.
– А как же Питер? – раздалось сзади.
– Ну, в Питере то море холодное, Балтийское… - машинально ответила я. Как вдруг меня словно по голове ударило. Я обернулась, подпрыгнув на месте.
За моей спиной, шагах в пяти от меня, стоял мужчина. На вид ему было лет 25-27, хоть определить точный возраст было довольно сложно. Он был среднего роста, сухощавый, одетый примерно в стиле Артура, Мэтта, и Лестера: Чёрные брюки уходили в высокие кожаные сапоги, длинный коричневый жилет, белая рубашка с большим воротником и широкими рукавами, застёгнутыми на запястьях. Но больше всего меня удивляла не одежда, к слову сказать, очень хорошо вписывающаяся в концепцию этого мира, а его внешние данные. Кожа парня была фарфоровой. Казалось, что дотронься я до его щеки – почувствовала бы холод и шероховатость. А ещё волосы. Длинные, где-то до груди и, как и глаза, кроваво-красного цвета. Хотя разглядеть глаза мне удалось не стразу, так как их закрывали прямоугольные очки в тонкой бордовой оправе.
– Откуда вы знаете, что я жила в Питере? – если честно, я была крайне удивлена. Вроде я никому из местных не говорила…
Он усмехнулся.
– Это единственный вопрос, который тебя волнует? – хм, странно…пожалуй, это первый человек, обращающийся ко мне на «ты».
– Ну…- я призадумалась. Он меня сильно озадачил.
– Удивительно, - он склонил голову на бок. – Ты первая, у кого не вызывает вопросов, кто я.
Странно, но это вопрос действительно не приходил ко мне в голову…
– Я бы предположила, что вы мой очередной чокнутый родственник, - начала я. – уж больно много их в последнее время прибывает в этот дом, - но что-то мне подсказывало, что это было не так.
Мужчина снисходительно улыбнулся.
– Надо же, сама непосредственность…- мягко сказал он, сделал несколько шагов ко мне и поклонился.
– Разрешите представиться, Морган Рэд, - он протянул мне руку. Я встала, взяла его за руку, слегка пожимая её. Твёрдая, температуры окружающей среды, и, какая-то неживая. Почему мне знакомо это прикосновение? Где же раньше я его испытывала?