Моя милая ужасная невеста

Ефиминюк Марина Владимировна

— Шепотом, — приказала я шару на этот раз оставаться для других беззвучным.

«Марта Варлок, неблагодарная дочь верховного ведьмака Валлея Варлока, не стыдно стряхивать сообщение от матери?! Йен сказал, что ты всегда так делаешь! — рыкнула она, и мысленно я поклялась зачаровать мелкого паршивца трехдневной немотой. — В сундуке гостинцы для Закари. Вытащи!»

«Ему вручить?»

«Ну… ты сначала попробуй, — совершенно другим тоном попросила мама. — Вдруг они уже испортились».

— Ты слышала? — обратилась я к Эмбер.

— Нет.

— Мной решили пожертвовать

ради Торстена! Не пойму, у нее есть запасная дочь, о которой я не знаю?

Обедать перед теоретической магией оказалось недальновидным. После сытной еды неудержимо клонило в сон, и полезные знания решительно не желали усваиваться в гудящей голове. Промучившись лекцию, я сбежала в общежитие досыпать положенные часы.

На двери обнаружился свеженький еловый венок, перевязанный красными и зелеными ленточками. Видимо, между сообщениями от светлого мага Эмбер успела чуток пошаманить, и в комнате витал характерный запах душных курений. Пальто и сумка полетели на стул. Прямо в одежде я рухнула носом в подушку и проспала до вечера, кажется, ни разу не поменяв позы…

За разбором сундука с зимними вещами Эмбер следила с большим интересом. Стопки одежды я складывала (ладно, скидывала) на кровать и с настойчивостью некромантов, ковыряющих могилку ректора, пыталась докопаться до шкатулок с дарами.

— Да ты шутишь… — пробормотала я на выдохе, когда обнаружила пресловутый тайный сундучок взрослой женщины, заботливо отправленный маменькой вместо зимнего пальто.

— Ух ты! — воскликнула подруга. — Тайный женский сундучок!

Я посмотрела на нее в полном обалдении:

— Ты тоже из посвященных?

— Мы же черные ведьмы из рода Фокстейл! Мачеха мне такой на пятнадцать лет подарила.

— Вы что, в каком-то тайном женском ордене состоите? — вырвалось у меня.

— У тебя в нем есть слабительное? — полюбопытствовала она.

— Снадобье, вызывающее мигрень, — с трудом сдерживая смех, поделилась я забористым женским оружием.

— Тоже жестоко.

Плоский и широкий футляр с медальоном прятался на самом дне сундука под пресловутым ночным балахоном. Я вытащила коробку и распахнула крышку. На черной бархатной подушке лежало искусно вырезанное из белоснежной кости Древо жизни. При желании можно было рассмотреть каждую хрупкую веточку у пышной кроны и крошечные руны, украшающие контур.

— Медальон действительно подавляет светлую магию? — почему-то шепотом спросила Эмбер.

— Напрочь, — согласилась я и для демонстрации щелкнула пальцами.

В воздух вместо голубоватых искр выбился черный дымок. Он был темнее и гуще, чем обычно. В старых книгах писали, что рядом с драконами светлая магия исчезала, а темная возрастала. В общем, не медальон, а комбо два в одном, идеальное для занятий по темным искусствам.

Светлая магия пробудилась, едва опустилась крышка футляра. Он надежно подавлял действие медальона, но каждый день таскать в сумке довольно объемный артефакт не хотелось.

— Интересно, где делали футляр? — задумалась я и перевернула коробку.

На днище был выжжен крошечный знак в форме ключа. Таким помечали абсолютно все артефакты,

купленные на ночном рынке.

— Кажется, на выходных у меня будет свидание, — довольно промурлыкала Эмбер. — Договорись с Торстеном, чтобы поехал с нами. Он тебе не откажет.

— Вряд ли.

— Готова поспорить на деньги. — Она подхватила с подставки почтовик и протянула мне. — Скажи ему прямо сейчас! Хочу на ночь обрадовать светлого Генри.

Насмешливо хмыкнув, я отправила Закари сообщение, мол, его заждались подарки из башни Варлок. Желаю сегодня занести. Пока он принимал сложнейшее решение: хочет еще раз испытать судьбу и попробовать на ночь сомнительные вкусняшки или воздержится, я начала складывать сваленные кучей вещи.

Мешковатую ночную сорочку с цветочками Эмбер приняла за ритуальный балахон и принялась отчаянно восхищаться. Я не стала ее разочаровывать и предложила забрать «модную» вещицу себе. Когда подруга охотно натянула хламиду поверх домашнего платья, а я запихала сундук обратно под кровать, Торстен ответил. Он говорил хрипловато и отрывисто, словно чуток запыхался:

«Я в зале для фехтования. Приходи».

— Торстен занимается фехтованием? — отчего-то ужасно удивилась Эмбер.

— Он в отличной форме. — Я дернула плечом, мол, ничего странного, вряд ли он накачал пресс, отжимаясь в постели. — Пресс у него шикарный. Удивляет другое… Торстен сегодня способен тренироваться? Он вообще человек?

Вид у подруги сделался выразительный, а взгляд красноречивый.

— Ты видела пресс Закари Торстена? — вкрадчиво спросила она, явно лопаясь от любопытства.

Отказавшись комментировать, при каких обстоятельствах мне довелось полюбоваться на Торстена без одежды, я подхватила пару деревянных коробок с гостинцами и сбежала из комнаты. Иначе пришлось бы рассказать про красные трусы, а еще раз пережить чужие красные трусы мне не хватит моральных сил.

В зале для фехтования не толпились поклонницы, но народа оказалось больше, чем я думала. На снарядах для силовых упражнений, стоящих возле отделанных панелями стен, занимались незнакомые парни. На дорожках тренировалось несколько пар. Фехтовальщики были облачены в одинаковые защитные костюмы белого цвета и скрывали лица масками, но я безошибочно узнала Торстена. По росту, телосложению, по манере двигаться, уверенно, но элегантно, хотя впервые увидела его с рапирой в руках.

Стоя на балконе, я следила за его поединком. Клинки встречались, вспыхивали от магии. Загорались и гасли. Закари нападал и уходил от атак. Внезапно он сделал резкий выпад. Острие рапиры ужалило противника в корпус. На месте укола на белой ткани защитного костюма вспыхнула алая метка, означающая, что удар принес очко.

Поединок закончился, и парни стянули маски. Торстен убрал с лица черные пряди, вылезшие из перевязанного на затылке хвоста, и пожал противнику протянутую руку. Тот что-то ему шепнул и указал в мою сторону. Закари обернулся. Некоторое время, как два идиота, мы друг друга разглядывали. Было глупо рассчитывать, что он бросится встречать мое величество.