Моя миссия в Париже
Шрифт:
Мое положение в Париже становилось все более затруднительным. Множились интриги, мнимые разоблачения останавливали всякую работу. Теперь можно было доверять только малому числу людей. Основную часть мало волновал старый режим и благодеяния, которые они получили от него. Они повернулись в сторону новых хозяев, стремясь всеми средствами заслужить его милости. Никогда выражение "горе побежденным" не казалось мне таким справедливым и таким грустным. В подобных обстоятельствах легко судить людей.
Желая бороться до конца, я решил направить моего заместителя Л. в Россию. Ему предстояло исполнить важную миссию: увидеться со всеми руководителями
Этот долг перед Родиной я исполню любой ценой.
Ожидая возвращения Л., я получил предельно точные сведения относительно тесной связи экстремистских русских партий - в том числе большевистской, - с немцами, например: отправка из Швейцарии большевистских руководителей через Германию, позиция германского военного атташе в Швейцарии, который самолично осуществил посадку на поезд этих политических изгнанников{54}. Чрез посредство Генштаба я сообщал обо всем временному правительству и одновременно предупреждал своих руководителей об одном серьезном факте: мои сведения с момента их поступления больше не остаются совершенно секретными, они сообщаются некоторыми членами временного правительства их партиям. Эта новость вызвала памятное заседание Совета министров. Керенский отказался привести некоторые подробности, касающиеся военных дел, при Чернове, который почти открыто был германским агентом. Как бороться в подобных условиях? Власти были нужны энергичные, волевые люди. Не входя в рассуждения относительно режима, что не пристало мне как русскому и верноподданному императора, скажу, что Франция имела счастливую возможность во время своей знаменитой революции обрести такие личности, как члены Конвента Дантон, Робеспьер, Сен-Жюст, Дюдуа-Грансе, Карно и столь же много других, может быть кровавых, но каких людей! А мы? Где наши Дантоны и Робеспьеры{55}?
Я ждал возвращения Л. с нетерпением, от которого получил добрые известия. Он был в Ставке и долго беседовал с генералом Дитерихсом, человеком отменных качеств, который обещал ему свою поддержку при любых обстоятельствах. Генерал знал меня уже долгие годы и полностью доверял. ГУГШ{*6} в Петербурге было труднее убедить, но несмотря ни на что, мы идем верным путем.
Л. удалось восстановить справедливость и пресечь клевету в наш адрес. Он доказал бессодержательность ложных доносов. Невозможно себе представить, сколько раз мы сталкивались с людьми, которые пытались нам навредить из зависти, из природной недоброжелательности, политической или личной ненависти. До сих пор я не представлял себе, какова человеческая злоба.
Л. прибыл в Стокгольм, вовремя покинув Россию: в ходе его короткой поездки совершился большевистский переворот.
Нам больше нечего было делать. Инструкции и широкие полномочия, которые привез мне Л., никуда уже не годились. В момент, когда мы собирались возобновить успешную и плодотворную работу, мы вынуждены были распустить все наши службы, и в каких условиях! Напрасно испрашивал я разрешения выплачивать денежное содержание агентам при ликвидации наших организаций. Мне также было отказано в выделении кредита{56}, чтобы в течение некоторого времени обеспечивать жизнь моих сотрудников, офицеров, приданных к миссии.
Все секретные организации были безоговорочно распущены, приданные им люди рассеялись, ничего больше не существовало из того, что могло бы быть столь ценным для общего дела. Все эти увольнения и роспуск организаций не проходили без трений. Распространялась низкая клевета, разносимая неизвестными гнусными типами. Мы, вложившие в нашу работу все сердце, всю веру, весь патриотизм, стали почти подозрительными. Сплетничают, что Л. привез с собой восемнадцать миллионов - словно можно скрыть подобную сумму, - чтобы содействовать восстановлению Романовых на троне. А в действительности мы оставались совсем без денег. Все, кто оставался связан узами чести и верности с прежним режимом, казался опасным в глазах победивших левых.
Даже в Париже, где каждый день можно было видеть нашу работу, с нами случилось любопытное приключение.
Я и Л. были представлены к ордену Почетного легиона, и эта высокая награда была нам предоставлена. Руководитель французской миссии поздравил нас и должен был вручить орденские знаки. Дело было решенное. Однако ни Л., ни я так ничего и не получили. Причина? До сих пор не знаю. Разве русская революция как-то уменьшила наши вчерашние заслуги? Или симпатии отдельных французских руководителей сразу перешли - сознательно или нет, - к русским коммунистам? А мы, как верные охранники царизма - следовательно, тирании для них, - уже недостойны знака отличия, каким бы ни было наше участие в общем деле борьбы с врагом? Я не хочу развивать эту тему.
Все мои организации распущены. У меня остаются документы относительно всех дел, которые вела наша миссия, но я не намерен передавать эти документы в архивы нашего официального русского дипломатического ведомства, не зная, в чьи руки рано или поздно они попадут. Мы с Л. провели много дней, чтобы привести все в порядок. Я требую, чтобы наши досье были переданы в архивы французского Военного министерства с тем, чтобы оттуда они могли быть извлечены только мной, а в случае моей смерти г-ном Л. Я получил официальное письмо французского военного министра, гарантирующего выполнение этого обязательства. Наконец, мы провели целое утро, чтобы передать наши объемистые мешки на ул. Св. Доминика{57}.
Последний акт сыгран. Прошлое мертво, и теперь я не что иное, как русский эмигрант, как и все мои друзья и соотечественники из всех социальных классов, которые не захотели подчиниться большевистскому режиму. Начинается другая, горестная жизнь. Я предвижу ее, полную страданий и разочарований. Утешением для меня остается то, что я честно исполнял свой долг и любил Родину.
Французская разведка о деятельности графа П. А. Игнатьева (Документы)
№1
Сообщение руководителя Русской миссии в Межсоюзническую секцию со сведениями на Арманда Дюрра, подозреваемого в связях с германской разведкой{*7}
Межсоюзническая секция №599
Русская миссия Париж, 2 мая 1917 г.
НОТА
для Секции централизации разведывательных данных
(Разглашению не подлежит)
Сообщается, что некий Арманд Дюрр, инженер германского происхождения, является инженером французской электротехнической компании, расположенной по адресу: ул. Буати, Париж.
Он служил в Гражданской гвардии Брюсселя; вероятно, в этом качестве ему удалось получить документы, дающие право на проживание в Париже.