Моя мятежница

Райан Кендалл

– Это хорошо. Все эти годы я часто думала о той ночи.

Не уверена, стоило ли мне в этом признаваться, но теперь, когда все сказано, я решаю, что это справедливо. Я бы не хотела скрывать от Холта правду.

– Значит, ты никогда не жалела об этом? – спрашивает он с легкой хрипотцой в голосе.

Меня пронзает удивление.

– Жалела? Откуда такие слова?

– Ты оставила записку, – отвечает он, его голос немного дрожит. С каждым словом Холт звучит так, словно ступает по битому стеклу. – Я боялся, что причинил тебе боль или что-то

в этом роде. Задавался вопросом, чувствовала ли ты давление, или просто наслаждалась. Я пытался принимать правильные решения, уважать твои границы и все такое, но эта записка… Ты сказала, что это была ошибка.

Он минуту изучает мою ладонь, затем вздыхает, его печальный взгляд встречается с моим.

– Тогда я так и думала. – Я говорю тихо и нерешительно. – Я была неопытна и так не уверена в том, чего хочу. Позже я поняла, что настоящей ошибкой было сбежать из твоей постели в объятия другого, – шепчу я. – Но тогда я этого не знала. Молодая была, глупая.

– Эй. – Он садится, меряя меня суровым взглядом. – Ты никогда не была глупой. Ты окончила колледж с отличием. Глупые люди так не умеют.

– Справедливо, – соглашаюсь я, но затем до меня окончательно доходит сказанное, и на губах появляется едва заметная улыбка. – Погоди. Как ты это узнал? Ты наводил справки после того, как я уехала из Саттона?

Холт пожимает плечом, и, если я не ошибаюсь, на его щеках появляется едва заметный румянец.

– Нельзя винить меня за любопытство, проявленное к великолепной, загадочной девушке, вошедшей в мою жизнь на одну прекрасную ночь, а потом исчезнувшей навсегда.

– Как оказалось, не навсегда, – бормочу я, утыкаясь носом в его грудь.

Признаю, немного опасно быть настолько уязвимой рядом с ним. Я понятия не имею, как такой человек, как Холт, впишется в мою жизнь. Но вот что мне известно точно – быть с ним сейчас, несмотря ни на что, кажется правильным.

Поэтому я прижимаюсь к нему чуть крепче, наслаждаясь тем, что щекой чувствую, как бьется его сердце. Но осознав, что начинаю клевать носом, понимаю, что пора уходить.

– Уже поздно, – говорю я сквозь зевок. – Мне лучше вернуться к себе.

Он вздыхает.

– Я бы хотел, чтобы ты осталась.

– И я. Но так лучше.

Я неохотно отстраняюсь от него, моментально начиная скучать по его прикосновениям. Собираю одежду с края кровати, Холт тоже забирает боксеры, натягивая их на бедра, а после надевает пару спортивных штанов из чемодана. У двери он одаривает меня еще одним долгим, медленным поцелуем, таким, от которого мне хочется послать все к чертовой матери и снова заползти в его постель.

Ничего не желаю сильнее, чем провести ночь в его объятиях. Но подобное моментально разрушит мою карьеру. Поэтому я, последний раз сжав его руку, выскальзываю за дверь.

– Спокойной ночи, Холт, – шепчу я.

Он улыбается в ответ.

– Сладких снов.

Но мы оба знаем, что «сладкий» — не то слово, которым можно описать то, о чем я буду грезить.

Глава 18

Иден

–

Думаю, я замерзну до смерти.

Гретхен стягивает полы своего толстого кардигана, хмуро глядя на меня через стол кованого железа. Когда я пригласила ее пообедать со мной сегодня днем, то, возможно, упустила момент, что зарезервировала столик во внутреннем дворике, и теперь подруга не перестает дрожать с того момента, как мы сели.

– Ты драматизируешь, – поддразниваю я, хватая телефон и открывая «погоду» в поисках доказательств. – Видишь? Тринадцать градусов, почти лето.

Ладно, может, я преувеличиваю, но и она тоже. Кроме того, из-за всех этих перелетов в последнее время у меня не было возможности насладиться своим любимым временем года в своем любимом городе. С нашего столика в этом местечке для позднего завтрака «Бэк-Бэй» открывается великолепный вид на городской сад, где все деревья сверкают ярко-желтыми и темно-красными листьями. Осень в Бостоне нельзя пропускать.

– Может быть, в Антарктиде это и считается летом, – ворчит Гретхен, согреваясь большим глотком чая. – Напомни мне, почему я до сих пор не переехала на Бора-Бора?

– Потому что в тропиках, я полагаю, не так уж много вакансий для бухгалтера по налогам, – напоминаю я ей. – И ты слишком сильно скучала бы по мне. Судя по тому, как часто ты писала мне во время выездных игр, думаю, ты бы взорвалась, живи мы в разных часовых поясах.

Упоминание о моих разъездах быстро отвлекает ее от размышлений о холоде. Ее взгляд разгорается, она склоняется вперед, положив обе руки на стол.

– Да, кстати, маленькая мисс «меняю почтовый индекс каждые выходные», как у тебя все шло?

– Довольно неплохо. – Я потягиваю свой латте с овсяным молоком, мысленно вспоминая обновленный счет «Титанов», который храню в памяти. – Мы проиграли «Детройту» со счетом четыре-три, но в Кливленде одержали крупную победу, пять-один. Так что сегодня вечером скрестим пальцы за Торонто. Странновато не быть с командой в эти выходные, но немного отдохнуть тоже приятно.

Гретхен снова хмурится, сильнее, чем когда-либо.

– Я читаю хоккейные блоги, Иден. Знаю результаты. Что мне реально хочется узнать, так это каков твой счет с сама-знаешь-с-кем. – Она выжидательно улыбается мне.

Нас прерывает официантка, которая приносит панини для Гретхен и мой суп с брокколи и чеддером. Пока моя лучшая подруга вылавливает помидоры из своего сэндвича, я пользуюсь моментом, чтобы подобрать слова. Я знала, что стоит ожидать этого разговора, но особо не готовилась.

– От этого вопроса ты не отвертишься, – отрезает Гретхен, указывая на меня жареным бататом. – Что было между тобой и Холтом?