Моя мятежница
Шрифт:
Я посмеиваюсь над этим, и она бросает на меня укоризненный взгляд. Я пожимаю плечами.
– Если это все твои проблемы…
Она хмурится в ответ.
– Нет.
Я вроде как верю ей. Что-то мне подсказывает, что жизнь у нее не такая яркая и блестящая, как она хочет ее выставить.
Последние два часа мы сидели на моей кровати и просто разговаривали. Никогда мне еще не было так весело с девушкой… уже вполне протрезвевшей и ведущей серьезный разговор. Если подумать, звучит почти безумно.
Мы
Цели Иден грандиознее моих. Я в основном не хочу оказаться в тюрьме, как мой старший брат, или в реабилитационном центре для наркоманов, как мать. Амбициозно с моей стороны, знаю. Вот почему то, что Иден лежит тут со мной, используя мое плечо как подушку, пока мы пялимся в потолок, кажется полнейшим безумием.
Уже поздно, и мне, наверное, стоило бы проводить ее домой… но я не хочу. И раз уж я сегодня такой жадный, планов прекращать наше общение у меня нет.
– Тебе никогда не хочется просто сказать «да пошло оно все», – говорит она, – и сделать ровно противоположное тому, что от тебя ожидают?
Я коротко смеюсь в кулак.
– Что? – Она приподнимается на локте и смотрит на меня сверху вниз.
Боже, просто обожаю смотреть на нее.
– На самом деле у меня возникла точно такая же мысль. Лежать с тобой… в моей постели. Никто такого не ожидает: Холт Росси и Иден Винн. Но пошло оно все. Пошли они все.
Даже дикие лошади не смогли бы утащить меня отсюда.
– То есть, по-твоему, это неожиданно… я и ты. – Она произносит это осторожно, все еще глядя на меня сверху вниз.
– Очень. Но в хорошем смысле. – Я слегка улыбаюсь ей, и ради разнообразия улыбка не кажется мне вымученной.
Я медленно тянусь и прижимаю ладонь к ее щеке. У нее самая мягкая кожа из всех, которой я когда-либо касался. Или так, или я никогда не обращал внимания на такие детали с другими девушками. Но Иден не просто еще одна девушка.
Подтверждая мою мысль, она склоняет ко мне лицо. Медленное, осторожное движение. В ней нет ничего поспешного. Она грациозна, элегантна, и так, мать его, сексуальна, что, кажется, я могу просто взорваться.
Ее полные губы приоткрываются, она закрывает глаза, и тогда я запускаю руку в ее волосы, касаясь затылка. Кончики пальцев прижимаются к коже у основания ее шеи, когда я притягиваю ее к себе. И вот, наконец, ее губы касаются моих. Они слегка приоткрыты. Влажные и теплые. Иден прижимается ближе.
Это самый лучший первый поцелуй, который у меня когда-либо был. И от этого соприкосновения все мое тело вибрирует.
Во-первых, я в шоке от того, насколько приятные,
Она жадно целует меня в ответ, ее язык медленно скользит по моему. Наслаждение от прикосновения затмевает любую боль в разбитой губе.
К тому моменту, как мы отстраняемся друг от друга, у меня не остается воздуха в легких. И когда эти голубые глаза открываются, заглядывая глубоко в мои, меня будто снова бьют в грудь.
Момент тихий и напряженный, наполненный обещанием.
Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь – понятия не имею, что, – но Иден вновь целует меня, на этот раз забираясь на меня, оседлывая бедра.
Твою мать. Жар пробегает вдоль позвоночника, и член тут же твердеет.
Одна рука все еще зарыта в ее волосы, другую же я подношу к мягкому изгибу ее попки. С губ Иден срывается слабый вздох. Взгляд затуманен желанием. Между нами пробегает нечто глубокое и мощное, и нет нужды в словах.
Будто все эмоции, которые я когда-либо испытывал, вдруг вспыхивают между нами, и я вижу в ее глазах узнавание. Она тоже чувствует это, этот гимн, слова которого знаем лишь мы.
Прими меня. Не отвергай меня. Люби меня.
Снова склонившись для поцелуя, я слышу, как Иден издает стон. Это лучший звук в мире. Сжимая ее попку – а там, к счастью, есть, что сжимать, черт возьми, – я притягиваю девушку ближе, чтобы она могла почувствовать, как воздействует на меня.
Один медленный поцелуй превращается в два, затем в три. Когда мой язык касается ее, Иден отвечает взаимностью, углубляя поцелуй и заставляя меня застонать.
Я запускаю пальцы в ее шелковистые волосы и целую ее хорошенькие, пухлые губки так, словно от этого зависит моя жизнь. Пока мы целуемся, она издает тихие, полные желания звуки, от которых мой член ноет.
Мы же не можем заняться этим, верно?
– Холт, – бормочет она.
От ее робкой улыбки захватывает дух. Она кладет ладонь мне на щеку и склоняется за еще одним поцелуем, немного ерзая на мне.
Твою мать. Что за чертова мука.
Забавный факт: если в следующие десять секунд я не окажусь внутри нее, то взорвусь.
Я крепко берусь руками за ее задницу и притягиваю ее еще ближе.
– Ты меня убиваешь, знаешь это? – Голос у меня хриплый, едва не грудной скрежет.
– Я? – спрашивает она осторожно, будто не уверена, стоит ли мне верить в этом вопросе.
Хотя это безумная мысль. Она должна знать, какая она потрясающая. Хорошенькая. Мягкая. Миниатюрная. Добрая. Список может длиться и длиться.