Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь
Шрифт:
— Да, мне пора, — он снова бросил беглый взгляд на часы, и у нее заныло в груди. Так переживает, что Диана в номере одна, торопится к ней…
Аверин направился к двери, но, взявшись за ручку, обернулся.
— Я очень хочу думать, что ошибаюсь. Но прошу тебя, будь осторожнее.
— Если бы я знала, в чем именно мне следует соблюдать осторожность, было бы прекрасно, — начала недовольно, как тут запоздалая догадка ослепила молнией. — Костя!
Аверин остановился и посмотрел тем непонятным взглядом.
— Давиду
— Да, — сухо ответил тот, — я отказался. Поэтому сама понимаешь, что пришло мне в голову, как только я увидел тебя рядом с Давидом. Сто раз подумай, прежде чем соглашаться на его предложения, какими бы заманчивыми они не казались.
Внутри взметнулся целый фонтан, но Оля сумела себя не выдать. Широко улыбнулась, подняла руку и пошевелила пальцами.
— Диане привет.
Аверин сверкнул взглядом, который с самой большой натяжкой не сошел бы за приветливый.
— Спокойной ночи.
Оля стояла у окна и, нахмурившись, смотрела на вечерний Мюнхен. Настроение было никаким, яркие огни старого города не радовали ни капельки.
Аверин вполне мог оказаться прав, и Давид пригласил ее сюда для того, чтобы надавить на Костю. При этом его заинтересованность в медицинских навыках Антона сомнений не оставляла. Значит, Оля приехала в Германию «паровозом»? И ухаживания Давида — такая же дымовая завеса, которую в свое время организовал Ямпольский для выкуривания Аверина из своей норы?
Думать от этом было неприятно. А еще и Аверин, явившийся к ней в номер только для того, чтобы об этом сообщить… Так, стоп. Ее что, и правда это намного больше расстроило?
Оля закусила губу. Конечно, она готова была отбиваться, лягаться и, если надо, даже пустить в ход зубы. Но если честно, в глубине души — очень-очень глубоко — хотелось, чтобы Аверин как раньше одним своим присутствием обозначил свои права.
«Это моя женщина», — никто не умеет сказать эти слова так, как он. Вот только он больше так не скажет. Да и Оля не позволит. Они параллельные прямые, которые не пересекаются, такова реальность.
Она заказала в номер чай и ушла в душ. Когда вернулась, на столе стоял чайничек с чашкой, а аромат альпийских трав плыл по комнате. Может, хоть он заглушит этот стойкий аверинский запах, который никак не хотел улетучиваться?
Настроение немного улучшилось. Оля еще немного подождала, пока чай заварится покрепче, и налила в чашку. Вкус был немного горьковатым, как у всех травяных настоев, но к чаю шел мед вприкуску, как она любит. Так что к тому времени, как она улеглась в постель, жизнь уже перестала казаться одной сплошной пятой точкой.
Сон склеивал ресницы, обволакивал, но она продолжала балансировать на грани, не проваливаясь окончательно в липкие объятия.
Аромат дорогого мужского парфюма и сигар стал отчетливее — а ведь она долго умывалась, чтобы смыть его с лица и рук. Рядом прогнулась кровать.
— Аверин, — простонала Оля, — тебе и во сне неймется?
— Конечно, милая, — прошептал тот самый вкрадчивый голос над ухом, — сегодня же воскресенье, ты забыла? У меня закончились спальни.
— А как же твоя Диана?
— Она не моя, — шею согрело вполне даже реалистичное дыхание.
— Как не твоя? Она называла тебя любимым, я сама слышала!
— Ты подслушивала? И где же? — к волосам невесомо прикоснулись терпко пахнущие пальцы.
— Неважно. Любимым просто так не называют.
— Оленька, — голос зазвучал особенно нежно, — ты ни разу не слышала, как меня называл твой зять? Или тот же Ямпольский? И разве это означает, что я предпочитаю мужскую любовь? Нет, это исключительно их видение.
— Разве? — пробормотала Оля. — Они тебя так называли? Я не слышала…
— О, поверь, это было мое самое милое и безобидное прозвище, практически домашнее.
Она не выдержала и рассмеялась. Во сне. Потянулась и повернулась на бок.
Щеки коснулась теплая рука.
— Я забыл, какая ты красивая…
— Диана красивее, — не смолчала Оля, она и правда так считала. — Как ты ее бросил одну в номере, Костя?
— Мне все равно, какая Диана, и я никого не бросал. У нас контракт, не более того.
— У тебя со всеми контракт, Аверин, — грустно сказала она. — Одним больше, одним меньше.
— Это другое, — он задышал ей в висок. — Я не с Дианой, если ты об этом, Оля.
— Почему? Она красивая девушка…
— У меня была самая красивая девушка, — голос над ухом стал подозрительно хриплым. Оля хотела рассмеяться, но закашлялась, поперхнулась и умолкла. — Мне другие не нужны. Ты спи, милая, спи, — щеки снова коснулись пальцы, на этот раз Оле они показались прохладными. Второй рукой снившийся Аверин гладил ее волосы. — Я еще немного на тебя посмотрю. Я так соскучился… Только сейчас понял, как без тебя тошно.
— Ну смотри, — милостиво разрешила, подумала, поймала вторую руку и улеглась на нее щекой. — Только не забудь растаять утром с первыми петухами.
— Не забуду, — хрипло пообещал голос, и виска коснулись шершавые губы.
Больше она ничего не помнила.
Утром Ольгу разбудил настойчивый стук в дверь. Еле сползла с кровати и поплелась открывать.
— Почему на звонки не отвечаешь? Нас Давид к обеду ждет, а ты что, спишь еще? — Антон удивленно смотрел на Олю, и у нее каждое слово отдавалось в голове гулким эхом.