Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4
Шрифт:
Оттолкнув его руку, я ткнул Егора в плечо, тоже норовя сбросить с вершины.
— Другого шанса у меня может не быть!
Лежа, мы тихо пинались и толкались, стараясь не выдать своей позиции. Вдруг гравий под Егором зашуршал, и ноги киллера, одетые в тяжелые берцы, поехали вниз вместе с пластом камней и песка. Он вцепился в меня, чтобы не оказаться у подножья кучи, чуть было не потащил за собой, но я успел зацепиться носками ботинок.
— Отдай!
В отчаянии Егор стал стукать мне по плечу кулаком, стараясь попасть по голове. Защищаясь, я вновь оттолкнул его,
— Ах ты сука… — Прошипел я и извернулся.
Перехватив Винтарь прикладом вперед, я впечатал его в лицо Егора, так сильно, как позволило мне мое неудобное положение. Раздался глухой звук удара. Голова Егора откинулась назад. Рука ослабла, и булыжник выпал, покатился по куче, загрохотал по бетонному полу. Егор сполз вниз, потом покатился и застыл под кучей.
— Мля… — Выругался я, и тут же вернулся к прицелу, переживая, что шум могли услышать бандиты.
Обошлось. Братки базарили как ни в чем не бывало. Маленький Чоба бурно жестикулировал, орал что-то Горелому, спокойно стоящему перед ним. О чем именно говорил босс армянской группировки, я не слышал. До меня доносились только отдельные выкрики Чобы, да матюки, как на русском, так и на армянском.
Остальные армяне тоже, кажется, были на взводе. Они быковали на мясуховских, что-то орали им. Те отвечали прессингом в ответ.
Еще раз бросив взгляд на Егора, который все еще не пришел в себя, я заглянул в прицел. Передернул затвор, дослав в магазин первый патрон. Потом взял себя в руки, устроился поудобнее и, задержав дыхание, выстрелил.
Лязгнул затворный механизм. Винторез глухо выпустил три пули. Маломощные, но смертоносные, они с гулкими хлопками вырвались из толстого ствола оружия. Первый попал в чероки Чобы, оставил на крыле аккуратное отверстие. Второй сбил зеркало, третий угодил в лобовое.
Забурлило почти мгновенно. Бандосы разом засуетились, армяне первыми схватились за стволы. Для верности я пустил еще очередь им под ноги, а потом раздались первые выстрелы. Бандиты стали палить друг в друга: кто-то падал раненный, кто-то нырял за машины.
Сквозь прицел я видел, как какой-то здоровый и пузатый армян стреляет в Вову Меньшова и тот падает, скрывшись за Нивой. Раненный Горелый спешно прячется за Тахо, а Горец, к моему удивлению, пытается отстреливаться из пистолета.
Видел я так же, как он всаживает пулю в Маленького Чобу, и один из людей армянского авторитета, стреляет в грудь Горца пять или шесть раз.
Когда бывший киллер упал на белесый бетон, я перестал наблюдать. Быстро поднялся, закинул винтарь на плечо. Снаружи все еще громыхало. Перестрелка продолжалась.
Я глянул на Егора. Мужчина слабо шевелился, приходя в себя.
Что с ним делать? Бросить? Если найдут, он может выдать меня бандосам с потрохами. Убью — и тут будут проблемы, если они отыщут тело. Да кого я обманываю? Мои принципы не позволили бы мне просто добить раненного.
Я плюнул, съехал на заднице под кучу, принялся его расталкивать.
— Вставай! — Заговорил я. — Вставай,
— Мля-я-я-я… — Протянул он, трогая рассеченную кожу под глазом.
— Сам виноват…
— Там… Там Горец…
— Мертв, — кратко бросил я.
— Ты убил?
— Потом поговорим. Нужно уходить. Быстро!
Пнув его по ботинкам, я заставил киллера подняться. Потом побежал. Мотая потяжелевшей головой, он направился следом.
Мы вырвались из ангара на свет, когда за спиной все еще не стих гул выстрелов. Тем не менее я услышал, как первая машина дала газу. Кто-то уже уносил ноги со стрелки.
— Быстрей! — Обернулся я к Егору. — Спалимся!
— Не хило ты меня… — промычал он, путаясь в ногах.
Когда мы перебежали грунтовку и спрыгнули в бурьян, он вдруг упал, завязнув в мертвых растениях. Не смог подняться сам.
— А… Сука… — Я заметил это, только когда оторвался метра на три.
Загудели шины. На дороге заклубилась пыль.
— Лежать! — Крикнул я и нырнул в бурьян.
Егор, обернулся, но тоже неловко грохнулся в буйную пожелтевшую траву. Над нами промчался Паджеро Горелого.
Когда машина удалилась, я встал.
— Витя… Вит-я-я-я! — Хрипловато позвал меня Егор. — Я не могу…
Я плюнул снова, вернулся к нему и выволок за одежду из зарослей. Мы пустились бежать. Пересекли луг, пробрались через рощу за которой, у накатанной колхозной техникой грунтовки, оставили машину Егора.
— А ну, стоять! — Крикнул я ему, как только мы оказались на опушке.
Вдали приближалась машина. Это была Нива. Она петляла, двигатель просто орал — это водитель пытался выдавить из него обороты на пониженной передаче.
— Вниз!
Мы снова спрятались в зарослях, припали к прошлогоднему ковру из опавших листьев и молодой зеленой травки.
Водитель Нивы не справился с управлением, дал руля к обочине, когда машина уже неслась у самой копейки. Грохнуло. Нива печаталась в нос нашей машины, затихла. Из-под ее капота повалил пар, что-то зашипело внутри, тосол стал выливаться на пыльную дорогу.
— Сука… — Выругался я и добавил матом.
Двери белой нивы распахнулись, и раненый водитель вывалился из-за руля. Пополз к обочине. С пассажирского вышел… Коряга… Вслед за ним, откинув сидение, выбрался еще один бандос, тоже раненный, но несерьезно. Я видел потемневший от крови рукав его куртки. Ну судя по тому, что рукой он владел нормально, рана оказалась легкой.
— А это что за х#йня? — Уставился на копейку Коряга. — Чье это ведро?!
— Коряга! Наша уже х#й куда поедет! — Крикнул раненный, осматривая лужу под Нивой.
— Да похер! Давай вот эту возьмем, — Коряга бросился к копейке, — щас я ее быстро…
Я не думал ни секунды. Вскинул Винтарь и от бедра открыл огонь по бандитам. Громко лязгнул затвор автомата, когда он выпустил короткую очередь.
Пули защелкали по кузову копейки, проделали два отверстия в двери. Коряга охнул, прошитый последней пулей и завалился за машину. Второй, раненный, тут же поднял пистолет, дал выстрел по мне, в кусты. Пуля легла близко, проделав небольшую воронку в сырой почве.