Моя Оборона! Лихие 90-е
Шрифт:
— Шуточки у тебя какие-то дурацкие, — буркнул Женя. — Я уже думал заднюю врубить.
Я хрипловато рассмеялся, Женя же, как бы в ответ, пробурчал что-то невнятное. Я смог разобрать только пару матюков.
— Да ладно. Не переживай. Щас соберу нужные бумажки и пойду в администрацию.
— Куда?
— В совет народных депутатов, — поправился я.
— М-м-м-м, — протянул Женя. Ему и это явно ничего не сказало.
Еще бы. И в прошлый раз, и в этой, всей бумажной и организационной работой
— Ну лады. — Ответил он, — подменю, конечно. Смена, по времени, как обычно?
— Ну да. Ты там не работал? По Розочке какой-то то ли пивняк, то ли бар.
— Ресторан, что ли? — Спросил Женя. — Не, там не доводилось. Только раз уж замена, надо предупредить тамошнего хозяина. А то в прошлом месяце я подменял как-то Фиму. Ездил вместо него в одно кафе, в Кубанке. В дневную смену. Ну и че ты думаешь? Не поверили, что я от Фимы приехал, сказали, работать не буду. На бандита, мол, похож.
— Да уж, — я рассмеялся. — Если б я тебя не знал, тоже принял бы за братка. Харя такая смурная, что и подойти страшно.
— Ага. Да только и смену не отработал, и деньги на дорогу потратил, а Фиму вообще больше, после того раза, там видеть не хотят.
— Ладно, — сказал я, заворачивая во двор Женькиного дома. — Если так, то съезжу туда заранее, предупрежу, — я задумался. — Часов в семь, наверное.
Когда вечером, после сна, я вышел из дома, времени было половина седьмого. Ехать тут всего ничего, но погода сегодня подкачала. Когда стемнело, ударил мороз, и поднялся неприятный колкий ветер. На небе бугрились темные тучи, грозящие мерзким февральским снегом.
Я долго прогревал остывшую пятерку, сидел в салоне, прячась от ветра.
Потом пошел открывать старые некрашеные ворота, вернулся к машине и стал выгонять пятерку на улицу.
Дорога у нас освещалась плохо: один единственный фонарь горел на дальнем столбе, подсвечивая перекресток.
Я щёлкнул ручником и уже было хотел выбраться из салона, чтобы затворить ворота, но заметил кое-что странное: два темных силуэта, что стояли на углу, в конце бегущего вдоль дороги перекрестка. Люди стояли в тени, и свет фонаря их не трогал.
Когда я заметил странное между ними копошение, то сразу понял — там происходит гоп-стоп. Быстро покинув пятерку, я побежал туда, к людям.
— Э! — Крикнул я на подходе.
Гопник обернулся, глянул на меня и тут же дал деру, но я был близко. Когда он отпустил какого-то мужика, одетого в шубу и меховую шапку, тот с грохотом осел на железный забор, сполз под него, переводя дыхание.
Грабитель попытался, было убежать, но я оказался слишком близко, схватил его за куртку.
— А ну, стоять!
— От#бись! — Крикнул он, выворачиваясь, пытаясь избавиться от одежды.
Голос показался мне странно знакомым. Я не растерялся и схватил
— Э! Пусти! М-м-м!
Щелкнуло. Это я дал гопнику в рожу. Дал от души. Замах из неудобного положения лишил меня равновесия на скользкой замерзшей слякоти, и мы с гопником грохнулись на землю. К его чести, несмотря на удар, он поднялся первым, растерял награбленное, а потом тут же, пошатываясь, дал деру за угол.
— С-сука… — Бормотал он при этом и отплевывался. — Я тебя найду!
— Милости просим, — поднялся я, массируя слегка ушибленную коленку.
Гнаться за скотиной я и не собирался. Глянул на мужика. Тот, тяжело дыша, смотрел в сторону убегающего.
— Падла малолетняя, — прохрипел мужик.
Судя по знакомому очень моложавому голосу грабителем действительно был какой-то пацан пацан.
— Как вы? Нормально?
Я протянул мужику руку, тот тяжело поднялся.
— Да нормально, сука… — Выдохнул он, потом стал, пошатываясь нагибаться к тому, что пытался отнять у него пацан.
В темноте я смог рассмотреть, что мужик тянется к чему-то вроде кожаной папки. К слову, вместе с ней, гопник потерял и свою плоскую шапку-петушка, которую я подобрал.
Опередив мужика, я поднял и его папку, вручил пострадавшему.
— Сученок, — снова выдохнул он. — Шел-шел себе спокойно, и на тебе.
— Щас по ночам сильно не походишь.
— Ну, — согласился он. — Спасибо тебе, дружище. Скотина врасплох меня застал. Иду себе, спокойно домой, и тут на тебе, — повторил он полушепотом.
— Да ничего. Мож вас домой подбросить? По темени не находишься.
— Да не-не. Я так, пешечком. Недалеко живу.
— Тем более. Давайте довезу. Вдруг снова на него наткнетесь, а меня рядом уже не будет.
Мужик снял шапку, стал отряхивать ее, отряхиваться сам от крупинок старого мерзлого снега.
— Ух, был бы я помоложе, так дал бы ему такого… пистона, что эта падла на своих двоих бы не ушла.
Я хмыкнул. Мужик же уставился туда, куда убежал гопник.
— Ну, пойдемте. Вон моя машина.
После недолгих уговоров он все же поддался. Было видно, что мужчина в основном храбрится. Когда мы вошли в свет фар пятерки, грубое его лицо все еще оставалось бледноватым, а глаза блестели от страха. В машине он некоторое время глубоко дышал, приходя в себя.
— Как вас зовут-то? — Спросил я, когда мы поехали по его указаниям.
— Федя я, Федор Иваныч.
— А меня Витя зовут. Приятно познакомиться, — мы пожали руки. — С работы?
— Угу. В центре работаю, до угла добрался на автобусе, а дальше пешком. Никогда со мной такого не происходило, и тут на тебе! — Снова возмутился он.