Моя «Правда». Большие тайны большой газеты.
Шрифт:
Во время беседы с руководителем полетами Владимиром Соловьевым я поинтересовался:
– Что сегодня радует в «Мире» и что огорчает?
– Ответ достаточно простой. «Мир» – это пилотируемый комплекс. Радует то, что он до сих пор «экспортный». Хорошо известно, где наша страна находится по своему развитию и благосостоянию – то ли третий десяток, то ли шестой: разные авторы приводят разные цифры… В общем, мирового уровня товаров очень мало, и «Мир», безусловно, в лидерах… Я и сам до сих пор удивляюсь, сколько на нем передовых технологий, в том числе и проведение экспериментов, организация работ и так далее. И эти технологии весьма привлекательны для всего остального мира – ничего подобного в других странах сделать не могут!.. Что огорчает? У нас есть определенные заделы, сформирован хороший коллектив по эксплуатации орбитальных объектов, наработан бесценный опыт. И соответственно есть возможность не только продолжать работы на орбите, но и поднимать их на новый уровень… Однако из-за того, что у нас по сути дела нет правительства, нет заинтересованности в таких работах, они двигаются с очень большим трудом или вообще стоят. Финансирования практически нет. Мы пытаемся вкладывать какие-то заработанные нами же деньги, но этого явно недостаточно. Какое-то полное равнодушие, безразличие не только к «Миру», но вообще к космонавтике и освоению космоса, и это не может не вызывать неприятных чувств: стараешься, стараешься, а в конце концов все кошке под хвост… Прости за несдержанность, но это так и есть!..
– И все-таки «Мир» придется сбрасывать в океан?
– Как руководитель полета, я лучше других понимаю, что утопить станцию несложно, но очень обидно – ведь действует нормальная станция, нормальный комплекс, и он может работать и работать… Не нужно обращать внимания на вопли злопыхателей, мол, нужно ремонтировать то или иное – ничего в этом необычного нет. А вот если проанализировать то, что мы
Но наше правительство на такое решается! И об этом свидетельствует Заявление Главных конструкторов:
«В соответствии с Постановлением Правительства РФ от 21 января 1999 года № 76 проделана большая работа по поиску и привлечению зарубежных и отечественных инвесторов для продолжения дальнейшей эксплуатации орбитальной станции „Мир“. Однако все попытки привлечь средства инвесторов оказались безуспешными, и в настоящее время отсутствуют средства не только на продолжение пилотируемой программы на орбитальной станции „Мир“, но и на проведение управляемого спуска ее в заданный район Мирового океана».Не правда ли, хорошо живется нашему руководству?! Мол, вы дорогие ученые и конструкторы, придумали орбитальную станцию, запустили ее, вот сами и добывайте деньги на ее существование, ну а мы будем лишь поздравлять вас с успехами да и иногда по праздникам ордена выдавать…
С двумя выдающимися конструкторами и учеными во время торжеств по случаю 275-летия Российской академии наук довелось мне переговорить. О судьбе «Мира» они высказались весьма категорично.
Академик В. Мишин:
– Топить надо станцию! Слишком долго наша космонавтика стоит с протянутой рукой, по всему свету милостыню просим… От такой работы пользы никакой, большего позора я не знаю…
Это мнение человека, который стоял у истоков нашей космонавтики рядом с Сергеем Павловичем Королевым. Вместе они запускали первый спутник Земли, вместе отправляли в полет Юрия Гагарина.
Академик В. Уткин:
– Станция «Мир» доживает свои последние месяцы. Она будет летать еще в автономном варианте, но мне кажется, что средств найти так и не удастся… Хорошо бы, чтобы правительство не забыло своих обещаний по поводу Международной космической станции. Мы можем оказаться за ее бортом, если по-прежнему будет такое же финансирование, как в прошлом. А все вместе отбросит Россию в те времена, когда она не сможет вести космические исследования, то есть мы окажемся в далеком прошлом…
Опасения наших выдающихся ученых оправданны: в истории человеческой цивилизации очень мало примеров, когда люди выбирают вместо будущего прошлое. К сожалению, Россия сегодня делает именно такой выбор. По крайней мере, в космонавтике.БЕЛОРУССКИЙ РАССВЕТ
Отец у меня русский, мать – белоруска. А я кто?
Такой вопрос я никогда не задавал себе в советское время, потому что он не мог даже возникнуть: один народ, одно прошлое, общее будущее.
К сожалению, в 90-е годы пришлось искать ответ на подобные вопросы: ведь великую страну разделили не только границы по земле, но самое страшное – их пытаются провести и по нашим душам, по нашему разуму. «Национальный вопрос» вдруг стал чуть ли не главным, во многом определяющим суть происходящего вокруг.
Но себе изменить я не мог, и себя самого тоже. Вот почему я часто езжу в Белоруссию, стараюсь вновь и вновь подчеркивать, что нет у нас границ ни в душе, ни в разуме.
Публиковать о том, что вижу, с кем встречаюсь, о чем думают мои знакомые и друзья в Минске, могу только в «Правде». Для других изданий написанное «не формат».
Это не легенда. Это быль.
Конец войны. Еще по Бобруйскому тракту подтягиваются к передовой тыловые части. Еще слышна на Западе канонада, и потому на душе тревожно: а вдруг немцы вернутся?! Еще прошлое не ушло, а будущее не приблизилось – время затянуто дымом пожарищ, тянется вязко – живем ведь в вырытых наскоро землянках.
Ночи стоят темные, безлунные.
Я запас много лучин, нащипал их, высушил. Но спичек осталось две или три, дед бережет их, а потому ложимся рано, чтобы встать пораньше, до первых сполохов на востоке. Мне по-прежнему кажется, что не солнце встает, а зарево от горящих деревень.
Дед приучил вставать всех на рассвете.
– Это лучшее время, – говорил он, – потому что дает надежду на Победу.
Он партизанил два года. Потому и жил Победой. А когда взяли Берлин, узнал об этом, выпил полстакана самогонки и сказал, чтобы его не трогали. Лег на лавку и к утру помер.
Если доводится мне встречать рассвет, будь то при бессоннице или в самолете, летящем навстречу солнцу, на даче или на рыбалке (это случается чаще всего), я обязательно вспоминаю своего деда. Мудрость его таилась как раз в том, что он прекрасно понимал – только рассвет приносит ощущение цельности прожитого отрезка времени, надежду на успех и уверенность в победе.
Мне кажется, что родная моя Республика нынче переживает как раз такой Рассвет.
Наука Беларуси для меня Вселенная. В нее ввел академик В.Ф. Купревич, который сыграл, как мне кажется, решающую роль в становлении научных исследований на Белой Руси. Василий Феофилович был человеком нестандартным, неожиданным и очень романтичным.
Мы встретились в Кремле. На сессии Верховного Совета СССР. Среди большого количества банальных речей выступление президента Академии наук Белоруссии В.Ф. Купревича было неожиданным и сенсационным. Он говорил о том, что человеческую жизнь можно продлить до 300–400 лет уже сейчас, что жизнь бессмертна, так как космическое пространство наполнено «спорами жизни», которые путешествуют по Вселенной и, попадая в благоприятные условия (подобные тем, что на Земле), сразу же начинают развиваться…
Было начало 60-х годов, и слышать подобное было странным, но объяснимым. Ведь это было начало космической эпохи человечества, и все люди вольно или невольно становились романтиками. Время позволяло матросам, штурмовавшим Зимний дворец, и сельским учителям становиться академиками – известными учеными, как это случилось с Купревичем, и они в свою очередь возвышали науку до космических высот.
К счастью, традиции их пока не нарушены…
Я имею в виду стремление Беларуси в космос.
Время летит стремительно, а потому будущее всегда приходит быстрее, чем иногда этого хочется. И вот уже внучка поступает в университет, и ты удивляешься, насколько стремительно прошли годы.
А что же сделано за это время?
Наука России выживала. Она то уходила в небытие, то вновь появлялась на общественной арене, но каждый раз говорилось о недостатке финансирования, о деградации тех или иных отраслей, о том, что пора, наконец, заняться не экономикой нефти и газа, а экономикой знаний.
Что скрывать, но аналогичные процессы после распада СССР шли и в Белоруссии. Но так как в республике нет беспредельных минеральных и природных ресурсов, то отношение к науке здесь было иным. В общем-то, сразу стало понятным, что реформирование науки – это потребность сегодняшнего дня, а не будущего. Все, о чем звучит в России сейчас, в Белоруссии стало реальностью уже давно.
«Съезд ученых» – звучит непривычно в наше время. Отвыкли мы от таких «высоких» слов, а напрасно, потому что именно такие встречи коллег определяют нравственное состояние общества! Почти год ученые Беларуси готовились к этой встрече, и то, что она прошла эффективно и чрезвычайно полезно, ни у кого не вызывает сомнений. Съезд ученых не только одобрил ход реформ науки, но и стимулировал их.
Концепция развития науки Беларуси, одобренная учеными и руководством Республики, определяет приоритеты научно-технической деятельности. Это 11 целевых программ, которые нацелены на выполнение масштабных проектов. Научные силы республики объединены в мощные центры, во главе которых стоят крупнейшие ученые Академии.
Космос, энергетика, развитие села, здоровье нации, биологические технологии, электроника и оптика, машиностроение – всем этим сегодня занимаются ученые Беларуси. Естественно, они работают вместе со своими коллегами из соседних стран, и в первую очередь с учеными Российской Академии наук.
Авария на стартеНеудача при запуске первого спутника Беларуси могла вызвать уныние и разочарование. Казалось бы, именно эти чувства должны властвовать над создателями космической техники – ведь более трех лет они денно и нощно создавали «Белку» (так ласково называют в Минске своего первенца «БелКА» – Белорусский космический аппарат).
Но я ошибся.
Разочарование, безусловно, было, когда на 85-й секунде полета произошла авария ракеты-носителя, но Президент А.Г. Лукашенко, который был в ту ночь на Байконуре, сразу же сказал, что надо делать второй спутник, и это смягчило боль от потери. В космос нет гладких дорог, неудачи подстерегают здесь на каждом шагу, потому что нет одинаковых пусков, ракет и спутников – все в космосе неповторимо. Ученые Беларуси об этом знают не понаслышке – еще в середине 70-х годов они делали первых космических фотографов-разведчиков для нужд обороны Советского Союза, и тот опыт, бесспорно, пригодился нынче. Космос требует особых технологий, новых методов работы, интеллектуальных порывов, новейшей
Наивно и даже нелепо утверждать, что прорыв в космос для Беларуси – это амбиции, удовлетворение тщеславия, повышенная самооценка возможностей. Если все измерять таким аршином, то вольно или невольно можно оказаться среди невежд, потому что только они воспринимают космос как некое политическое деяние. На самом же деле участие в космических исследованиях сегодня – это и зеркало, позволяющее судить об уровне науки в стране, и локомотив, который тянет экономику в будущее. Именно экономику, потому что развитие космической индустрии позволяет рваться науке и технике вперед.
Это логическое объяснение того, почему в Беларуси существует программа внеземных исследований, создаются спутники Земли и строится Центр управления полетами.
Зачем Беларуси спутник?
Как и любой стране, он нужен для дистанционного зондирования полей, лесов, водохранилищ, сельскохозяйственных угодий и болот. А также для контроля лесных пожаров, других стихийных бедствий, строительства дорог, поселков и городов. «Космический глаз» видит все, а потому сегодня съемки из космоса не только весьма ходовой товар, но и достаточно затратный. Тем не менее, снимки из космоса дешевле, чем аналогичная земная съемка.
Кстати, обработку космических съемок будут вести в Минске на суперкомпьютерах, которые созданы усилиями ученых России и Беларуси. Я имею в виду общую программу, которая уже реализована. Первые мощные компьютеры работают в Академии наук Беларуси, в Московском университете. Лишь несколько стран – США, Япония и Китай – способны выпускать столь мощные электронные машины, без которых трудно вести исследования на околоземных орбитах.
Может быть, пользоваться спутниками других стран?
Так и поступают сегодня те государства, которые сами не способны работать в космосе. Однако несложные экономические подсчеты показывают, что лучше все-таки запустить свой спутник (если есть, конечно, такая возможность), чем постоянно платить за космические снимки. Да и цена их, подобно газу и нефти, постоянно растет. Вот почему все больше стран предпочитают иметь на орбитах собственные космические аппараты. Среди них – и Беларусь.
Центры поиска и надеждРеформирование науки в Белоруссии завершено. Разработаны Государственные комплексные целевые научно-технические программы. Их всего одиннадцать. Это, так сказать, «главные направления удара». И для их реализации в Республике созданы научно-производственные центры и производственные объединения. Ученые и инженеры, конструкторы и технологи, академики и молодые специалисты собраны вместе, в единый кулак, чтобы в кратчайшие сроки и с минимальными затратами решить самые важные проблемы. О них Председатель президиума НАН Беларуси профессор Михаил Мясникович высказался предельно ясно:
– Для того чтобы рос жизненный уровень граждан Беларуси, чтобы гармонично развивалось общество, нужен активный рост высокотехнологичных компаний, создание совершенно новых предприятий и производств. В этих целях президентом страны утверждена Государственная программа инновационного развития Республики Беларусь, подготовленная по его поручению Правительством и учеными. Все без исключения НИИ, КБ, вузы обязаны определить свое место в ее реализации, имея в виду, что около 70 процентов проектов программы планируется реализовать на базе научных отечественных разработок. Сверхсложная и очень ответственная задача для научного сообщества. Ведь большинство проектов – это совершенно новые для нас проблемы. Инновационная система должна обеспечить устойчивый и необратимый путь развития нашей страны – в этом ее основная суть…
Для тех, кто нынче знакомится с наукой Беларуси, поначалу покажется странным, что во главе научно-технических центров стоят не ученые с многочисленными званиями (а таких в Республике немало!), а практики – люди, которые совсем недавно работали в министерствах и ведомствах, на предприятиях и в сельскохозяйственных комплексах. Чаще всего у них научные звания – кандидаты наук, лишь иногда – доктора, а в подчинении – известные академики, лауреаты, даже Герои Труда. Такая ситуация непривычна, но в ней, оказывается, скрыта та самая «пружина», которая стимулирует развитие исследований, делает их нужными сегодняшней жизни. Ликвидируется та самая пропасть, что всегда существовала между наукой и практикой, когда на протяжении десятилетий говорилось о «внедрении достижений науки в практику». Причем уже само понятие «внедрение» подразумевало нечто насильственное, чуждое, подчас даже враждебное. Так и воспринималось как учеными, так и общественностью.Реформа науки в Беларуси изменила ситуацию кардинальным образом.
– Функционирует эффективная система контроля выполнения научно-исследовательских проектов и использования бюджетных средств, – поясняет М.В. Мясникович. – В Национальной академии наук эти функции выполняет ее Президиум. Неэффективные направления закрываются, высвобождающие средства направляются на актуальные научные проекты. Только за год было прекращено выполнение 60 таких проектов и заданий. Неэффективно используемые средства возвращаются в бюджет. Те научные организации, деятельность которых не соответствует приоритетам и имеет низкую результативность, расформировываются или реорганизуются. Да, мера жесткая, непопулярная. Но выхода нет – нужен результат.
Поначалу я удивился, когда узнал, что руководитель Академии наук, возглавляющий ее уже восемь лет, не носит звания академика, не участвовал в выборах, да и не переживает по этому поводу. Для стороннего наблюдателя это кажется странным, но пример Мясниковича свидетельствует о том, что считается главным в деятельности Академии – ну, а звания, как говорится, потом… Кто-то даже распускает слухи, мол, работой Мясниковича «не очень доволен Президент, и именно он не разрешает руководителю Академии получить столь почетное в Республике звание». Но это всего лишь домыслы, потому что на Съезде ученых А.Г. Лукашенко оценил работу Мясниковича в Академии наук вполне определенно: «Задача перед ним стояла непростая: повернуть ее коллектив, все институты и лаборатории лицом к нуждам республики, к народному хозяйству. Переориентировать ученых с привычных для них весьма отвлеченных проблем фундаментальной науки на прикладные задачи, ориентированные на нашу экономику. Словом, вывести Академию наук из своеобразной изоляции от общества и государства… Нельзя не признать, что сделано многое. Более четко структурирована тематика исследований, обеспечивается концентрация финансовых и других материальных ресурсов на наиболее важных направлениях, тесно увязанных с планами инновационного развития страны. Внедрено программно-целевое планирование в науке. Приняты меры по актуализации тематики исследований. С целью концентрации усилий на наиболее важных направлениях осуществляется объединение близких по профилю институтов. Созданы и продолжают создаваться научно-практические центры. Неоценимую помощь Академия наук оказывает в проведении экспертизы самых разнообразных предложений в различных сферах экономики. По существу, без проработки академическими учеными сегодня не рассматривается ни один сколько-нибудь существенный государственный проект…»
Эх, нам бы такое!
О реформах в Российской академии наук речь идет уже почти два десятилетия. Всевозможных проектов было множество, но единственное, что объединяло их – это полное незнание сути работы ученого, игнорирование его интересов и, наконец, попытка превратить «ученого в чиновника». Дело в том, что все реформы, которые затевались и предлагали научному сообществу, зарождались в недрах административного аппарата, а потому и были весьма примитивными. Они не учитывали трехсотлетний опыт Российской Академии наук, который свидетельствует, что мертворожденные реформы не будут восприняты. Чиновники попытались свести реформы лишь к одному – повышению оплаты труда ученого. Это, безусловно, очень важно и нужно, но это лишь частичное решение проблемы. «Оставьте науку в покое – мы сами сделаем все, что необходимо, потому что знаем, что и как делать!» – однажды воскликнул Нобелевский лауреат академик В.Л. Гинзбург. Однако и его голос не был услышан. Вот почему реформы в Российской академии наук постепенно заглохли. К сожалению, заметных результатов не последовало после них. В отличие оттого, что происходило и происходит с реформированием науки в Белоруссии. Думаю, опыт наших соседей поучителен и весьма ценен. Жаль, что нет особого желания его перенимать и учитывать. А ведь завтра об этом можно и пожалеть.
За гранью фантастики
Мне доводилось посещать многие научные лаборатории, наблюдать за ходом уникальных экспериментов, быть свидетелем неожиданных явлений и открытий. Казалось бы, трудно чем-то вновь удивить, а потому было особенно приятно, когда в институтах и центрах НАН Беларуси я видел то, что не могло оставить равнодушным.
Это своеобразный калейдоскоп впечатлений. Не судите меня строго, если иногда я окажусь во власти «ненаучных образов». Они появляются нежданно, когда сталкиваешься с фантастикой. Той самой фантастикой, о которой СП Королев говорил: «Фантастика в чертежах!»
Итак:
…Белорусские красавицы гораздо дольше, чем их сверстницы в России или Украине, сохраняют молодость. Дело в том, что они пользуются «эстетической медициной». С помощью лазерных лучей они «консервируют» клетки, предотвращают их старение. Это всего лишь один пример использования лазерной аппаратуры в клиниках Белоруссии. Здесь с помощью лазера проводят сложнейшие операции в нейрохирургии и кардиохирургии. Лазерная диагностика помогает на ранней стадии обнаруживать онкологические заболевания, а также исследовать потоки крови и ее состав…
…Ученые космических центров Белоруссии принимают активное участие в ряде программ, осуществляемых совместно со специалистами России на международной космической станции, а также на спутниках серии «Космос». Создана уникальная система дистанционного зондирования Земли, которая по своим параметрам превосходит аналогичные зарубежные образцы. После вывода первого спутника Беларуси на орбиту система будет обеспечивать информацией ряд научных центров России, Украины, стран ближнего и дальнего зарубежья…