Моя прекрасная бабочка

Donaco Brilajn

— Сам такой! — Разворачиваюсь и, вытирая слезы, выбегаю вон.

Несусь по коридору. Ну, где был мой язык. Сейчас меня уволят, и прощай декретные. В коридор выбегает Юрий Петрович.

— Я даже у себя услышал крики. Стой, что случилось?!

Зам разворачивает меня, хватая за руку, и тащит в свой кабинет.

— Эй, ну ты чего не плачь. Расскажи, что случилось? Я же твой

друг, помнишь?

Он ласково прижимает меня к своей груди и гладит по голове.

— Чего он ко мне всё время цепляется, — всхлипываю я, — Сегодня решила помыть у него по раньше, а этот хам заявил, чтобы меня не смели пускать в кабинет в его отсутствие. Типа я воровка. А ещё попросил купить цветок на подоконник и разозлился, что я ему кактус купила. Другой цветок от его злобы сдохнет через день.

— Ты ему купила кактус?! — смеётся блондин.

Отстраняюсь от него и вытираю слезы кулачками.

— Ага, а он приказал меня уволить, сказал, что я хамка. А сам кто?! Если бы у моего ребенка был такой папаша, я бы удавилась, — выдала гневно, только потом сообразила, что говорю.

О боже, говорят они лучше друзья, а я такого тут наговорила. Ну всё, теперь меня точно уволят.

— Не переживай, тебя не могут уволить, по закону, пока твоему ребенку не исполниться три года. Так что, никуда мы тебя теперь деть не можем, это раз. Я доволен твоей работой это два. И сейчас пойду и поговорю с ним это три. Друг я тебе или нет? Попрошу Людмилу вынести тебе ведро и швабру в коридор. Переодевайся и иди домой отдыхай.

— Спасибо. Но как же, я ещё ничего не убрала, — лепечу невнятно.

— Завтра помоешь. Боюсь, у Сергея придется мыть, когда он сидит на месте, но он больше не будет на тебя кричать. Иди, отдыхай.

— Спасибо, Юрий Петрович.

Сергей

Блин, что я такого наговорил! Ладно, пролить кофе специально, но такое! Сережа, тебя пора от бешенства лечить. О, кажется кое-кого тоже. В кабинет врывается взъерошенный Юрка.

— Ты какого хера девочку обидел! Тебе по морде настучать впервые в жизни, а Беркут! Ты знаешь, что я застал её всю в слезах! А ещё она заявила, что если бы у её ребенка был такой папаша, она бы удавилась. Силен дружок, беременных женщин обижать!

Ой ё, она, что всё-таки решила рожать?!

— На ней не написано, что она беременна, — говорю тихо.

— У неё только два месяца, на этом сроке насколько я знаю, животик совсем маленький. А что ты так побледнел, стыдно стало?! Уволить мы её по закону не можем. Так что, если она тебя чем-то не устраивает, придется потерпеть. Не за горами тот день, когда Настя уйдет в декрет. Потом нанимай временно кого хочешь, сам. Хоть каргу с клюкой.

—

Сядь, разошелся тут. Пойду сейчас и извинюсь.

— Я её домой отдыхать отправил, — друг с шумом плюхается в кресло.

— Значит завтра, извинюсь, — говорю, изображая беспечность.

— Как у тебя всё просто. Что с тобой, друг, ты некогда таким не был? Я тебя не узнаю, — он пристально вглядывается в меня.

— Я сам себя не узнаю. Всё, обещаю, извинюсь. А теперь давай работать. Скажи там Людмиле, что насчёт увольнения я погорячился.

— Хах, погорячился, ну ты даёшь, Беркут!

Друг уходит, а я сижу, как будто меня кирпичом по башке шарахнуло. Значит, она оставила ребенка. Только на какие шиши она его одна поднимать собралась? И где собственно, в этом клоповнике в котом живёт? Да, смелая девочка, но мозгов совсем нет. Кактус купила. Судя по тому, как я сегодня себя повел, мы действительно с ним похожи. А ещё Юрка её защищать кинулся. С чего вдруг?! Он что к ней свои похотливые ручки решил протянуть?! Стукнул кулаком по столу. Фик тебе, а не Настя, дружочек!

Глава 12

Настя

Заедаю раздражение шоколадкой, сидя в парке. Нужно побольше гулять, пока ещё тёплые летние деньки стоят. Конец августа, скоро подруга пойдет учиться, а мне пока не до этого. Вот отправлю Сашеньку в садик тогда можно будет на заочный хотя-бы пойти. Мечты, одни только мечты. Мне бы на работе до декрета продержаться, а там видно будет. Хотя судя по всему, там у меня появился ещё один друг, кроме Анжелики. Только не понятно, зачем такому человеку как Юрий Петрович дружить с уборщицей? А ещё этот Сергей Владимирович, то оскорбляет, то чуть-ли не пристает. Кругом одни загадки. Позвонила Маше и конечно же нажаловалась на этого гада. Подруга заявила, что если он меня ещё раз обидит, то она лично придет с ним разбираться. Поднялась с лавочки и пошла домой, идти четыре остановки, но я упорно решила прогуляться пешком. По дороге встретила мать и отца идущих с магазина. О нет, только двух алкашей мне сейчас и не хватало.

— Доча, привет, — говорят они почти хором.

— Привет, как поживаете, — стараюсь быть вежливой.

— Зарплату вот получили, — отец трясёт головой, указывая на пакет в руках.

Сразу захотелось есть, аж в животе заурчало, но я не бегу домой, а иду и болтаю. Какие бы ни были, а они мои родители, тем более, что сегодня они на удивление трезвые. Захожу на свой этаж, Верка сидит на ящике и курит, рядом с ней сосед из другого коридора. Вокруг дымовая завеса, здороваясь, юркаю за двери. Устроили тут курилку!

Утром тащусь в кабинет шефа, как на аркане. Ведро кажется пудовыми, а швабра колючей. Сердце гулко стучит в ребра и хочется бежать от страха без оглядки. Людмила здоровается и снова кивает головой. Захожу и выдавливаю из себя неизменное «доброе утро».

— Доброе утро, — директор встаёт из-за стола и подходит ко мне, — Я хотел перед тобой извиниться. Не знаю, что на меня нашло, но признаю что был не прав. Мир? — мне протягивают руку.