Моя прекрасная преподавательница, или беременна от студента

Санлайт Агата

— Мама! Папа! — словно в подтверждение этого раздался голос Тошки.

Кат еще не вышел из ванной, но уже знал, что сынишка, именно так, его сын, валяется с Алиной в кровати и пытается поднять маму.

Пора! Пора! Надо ехать на обследование…

Спустя четыре часа Кат и Алина вернулись из клиники, к Тошке, который играл в ледяном лабиринте с сорванцами

Заглятдинова и его аниматорами.

Ребята еще не хотели идти домой, и парочка оставила их в покое.

На кухне пахло пирогами. С вишневым джемом и курагой — их просто обожал Тошка, с картошкой и грибами, как любила Алина…

Марьяна накрывала на стол.

Кат помог Алине раздеться и выдвинул стул. Они разместились за столом, и Вяземцев снова ощутил то забытое чувство. Дома, уюта, семьи…

То, что утратил с уходом мамы.

Оно вернулось: волшебное, невероятное и вдохновляющее. Хотелось петь, кричать от радости и снова и снова обнимать Алину, Тошку, Марьяну…

* * *

Алина

— Тошка, домой! — кричу я в окно, пока сын носится по саду в догонялки с друзьями — сыновьями Радифа Заглятдинова. Того самого, который и организовал нам с Катом два незабываемых свидания. Помог все-таки найти друг друга.

Мальчишки много времени проводят вместе, ездят друг к другу в гости и на всякие развлечения.

Лето выдалось жарким, и мы с Катом решили пока не уезжать из поместья, купив путевки на море на осень. Как раз, чтобы «догнать уходящее лето».

Фирдаус Шамсутдиновна укачала Ибрагима, и собиралась кормить остальных сорванцов.

А мы с мужем, наконец-то, отправились вдвоем, в спальню.

Кат нетерпеливо стащил с меня сарафан и белье. Поднял и усадил на кровать. Разделся и практически набросился.

— Да ты просто маньяк! — усмехнулась я.

— Еще какой! — подтвердил муж и принялся доказывать это делом.

А мне оставалось лишь отвечать, млеть и получать удовольствие. Как любовник Кат просто невероятен. А, может, все гораздо проще. Когда любишь мужчину по-настоящему, удовольствие от интима тоже особенное?

Спустя

два часа, когда мы довольные и еще горячие лежали в постели, Кат сообщил:

— У меня для тебя сюрприз! Одевайся!

Я приняла душ и нашла Ката уже одетым в домашнюю футболку и брюки.

Он загадочно повел меня наверх, на третий этаж особняка. Однако и здесь мы не остановились. Поднялись выше, на чердак, по широкой металлической лестнице.

Я огляделась и ахнула.

По стенам располагались холсты, в центре — две треноги с досками. На стеллажах громоздились акварельные альбомы, стаканы с карандашами, кисточками и краски всех видов.

— Твоя мастерская! — гордо заявил Кат. — Должна же ты подготовить достаточно работ для своей персональной выставки.

Я ахнула.

— Елене Баженовой-Велльской очень понравились твои наброски, которые я ей недавно возил. И она предложила сделать тебе персональную выставку в своей Галерее.

Я взвизгнула и повисла на шее у мужа.

— А когда? — спросила испуганно.

— Дату назначишь сама. Но должна сделать это в течение месяца. Чтобы Елена запланировала твою выставку, пригласила прессу, анонсировала и все такое.

Я поцеловала мужа в губы и от души произнесла:

— Спасибо тебе за заботу.

— Тебе спасибо.

— За что?

— За то, что ты моя. Не моя преподавательница, а моя жена!

Да уж… Кто мог подумать, что встречаться со своим же студентом — такая хорошая идея. И что даже Татьяна Артемоновна, на последнем заседании кафедры скажет, что мой портрет завкафедры, подаренный на его день рождения «талантливо написан».

Что ж… Мне предстоят три года декрета. А там… видно будет. Может выйду снова преподавать, а может стану художником, как Елена Баженова-Велльская.

Ведь это такое счастье — жить с любимым мужчиной и заниматься тем, что тебе нравится. Пить жизнь полными глотками, радоваться каждому дню, каждой улыбке своих детей и просыпаться утром под аромат домашних пирогов…