Моя прекрасная убийца [Сборник]
Шрифт:
Джаггер пожал руку. Она была на удивление холодной и твердой. Уже намереваясь идти, Джаггер повернулся и запнулся о бухарский ковер. Чтобы не упасть, он взмахнул рукой и чуть не сбил со стола лампу. Но в последний миг успел подхватить. Весь свет при этом упал на Силидж-Бинна. Внезапно ослепленный, он вскинул руку, чтобы закрыться. Блеснул золотой браслет, на котором профессор носил часы.
Вся сцена длилась какие-то доли секунды. Быстрым движением профессор снова повернул лампу на Джаггера и надавил кнопку на письменном столе.
— Итак, всего хорошего, мистер
Джаггер услышал, как он в темноте пошел к двери,
открыл ее — при этом в комнату проникла полоска света — и сразу же захлопнул за собой.
В комнате вдруг непонятно откуда возник итальянец. Не говоря ни слова, он распахнул дверь и стал ждать, пока Джаггер выйдет. Взгляд у итальянца был холодный и неподвижный, как у аллигатора.
Они снова шли по коридору, облицованному кафелем. На дворе похолодало. На небе появилась огромная туча. Почти стемнело. Летучая мышь пронеслась над пристроем и исчезла в ветвях дерева.
Стоя на крыльце, Джаггер окинул взглядом сад. Многого он, конечно, в сумерках не разглядел, и только собрался было повернуться к итальянцу, как тот захлопнул дверь. За миг до того, как она закрылась, Джаггер услышал, как итальянец без всякого выражения проговорил:
— Buona notte, Signore! Addio!
Джаггер поглядел на дверь и пробормотал:
— Нет, не «прощай», дружок. Мы еще встретимся. Надо было сказать «до свидания».
Он достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и закурил. Когда потух огонек зажигалки, ночь сделалась еще темнее. Он спустился по ступенькам крыльца и пошел к машине. Через несколько секунд уже ехал к воротам по дорожке, посыпанной гравием. Мощные фары разрывали непроглядную тьму. На лобовое стекло упали первые крупные капли дождя.
Джаггер ехал, погрузившись в раздумья. Что-то в доме было не так, как обычно… А вот что? Он лихорадочно пытался понять. И не мог.
Джаггер затянулся в последний раз и выбросил сигарету в окно. Она ударилась о камень на обочине и рассыпалась искрами.
Тут вдруг его осенило. Он понял, что в Хангер-хаусе было не так, как в прошлый его приезд. Ему явственно вспомнились слова Силидж-Бинна: «Курить в этом доме запрещено!»
А когда он шел за итальянцем по коридору, в воздухе витал слабый запах табачного дыма.
Джаггер затормозил так резко, что завизжали шины. Посидел и поразмышлял, закусив нижнюю губу. Наконец, опустил боковые стекла и поехал медленно, внимательно глядя по сторонам. Оказавшись рядом с полем, обнесенным живой изгородью, он заехал в кусты, выключил фары и вышел из машины.
Гроза все еще никак не могла разразиться. Первых капель хватило лишь на то, чтобы смочить траву. То здесь, то там сверкали молнии.
Прячась за кустами, Джаггер прикинул, как ему лучше идти. Потом перебрался через ворота в изгороди, обошел загон для коров и побежал к буковой рощице позади Хангер-хауса. Тут же споткнулся и скатился в канаву, ее окружавшую. Словом, был на верном пути.
Перебежками он двигался от дерева к дереву, пока не наткнулся на темную стену. Дотянулся рукой до верха — не меньше двух метров. Побежал вдоль нее и неподалеку
Снова сверкнула молния, и в ее призрачном свете Джаггер успел определить, где находится, — на огороде позади здания. Он пошел по тропинке, миновал какой-то сарайчик и оказался на лужайке у самого дома.
Осторожно отодвинул старомодный засов калитки и вошел во дворик, который накануне видел в окошко из коридора. Там стояли все те же три мусорных бака. А возле них в полутьме лежало что-то длинное и темное.
Он огляделся по сторонам и подбежал посмотреть. Длинное и темное оказалось свернутым в рулон ковром. Джаггер отогнул край и пощупал внутри. Под рукой было что-то мягкое. Он пошарил еще и наткнулся на человеческое лицо. Лицо было холодным. Не совсем окоченевшим, правда, но достаточно холодным, чтобы понять, что в ковер завернут мертвец.
Джаггер осторожно повернул к себе его голову и при свете очередной молнии узнал маленького уроженца Сиккима.
Рука его заскользила вдоль мертвого тела и скоро наткнулась на что-то мокрое и клейкое. Кровь! Кто-то воткнул маленькому человечку в затылок длинный тонкий нож. Рукоятка еще торчала из раны.
Джаггер выпрямился — ив этот миг в коридоре за окном зажегся свет. Во дворик упала яркая полоса, и он поспешил спрятаться в тень за массивной дымовой трубой. Мимо окна по коридору прошли трое. Первым был итальянец. Второго Джаггер раньше не видел. Третьим шел Силидж-Бинн. Они весело переговаривались. Вскоре в замке двери, выходящей во дворик, повернулся ключ.
Джаггер слишком поздно вспомнил, что оставил открытой калитку. Он поглубже отступил в тень и поднял воротник плаща, чтобы не было видно лица.
Во двор вышли двое — итальянец и тот, незнакомый. У садовника в руке был фонарик. Луч света скользнул по земле и остановился на трупе.
Итальянец что-то сказал своему спутнику, и оба расхохотались. Потом нагнулись над телом. Итальянец положил фонарь и выдернул нож из раны. Вытер его о куртку убитого и спрятал в карман.
Затем они подняли тело и понесли в дом. Джаггер шагнул вперед, чтобы посмотреть, что будет дальше. И чуть не влип. Они бросили труп прямо на пол в коридоре, а итальянец снова появился у двери и повел лучом фонаря по стене — к открытой калитке, потом назад. Что-то коротко сказал своему спутнику и вышел во двор. Сейчас заметит, подумал Джаггер. Но нежданно пришло спасение.
Калитка приоткрылась еще чуть-чуть, и вошла кошка. Подняв хвост трубой, она с наслаждением потерлась о калитку, а потом подбежала к садовнику и замяукала у его ног. Тот нагнулся и стал гладить ее.
Джаггер незаметно выбрался из своего укрытия и выскользнул через открытую калитку. Двадцать минут спустя он сидел за рулем «лотос-кортины» и мчался сквозь ночную тьму.
Проехав Эмберли, он свернул на широкое лондонское шоссе и до отказа опустил боковое стекло. На шоссе з этот час было мало машин Фары высвечивали пыльную пустынную дорогу. На повороте Джаггер перешел на первую передачу, и тут же услышал сзади резкий металлический стук.