Моя прекрасная убийца [Сборник]
Шрифт:
5
Когда они вошли в дом, Брайони обескураженно огляделась.
— Да он же совсем заброшенный, — сказала она.
— Только здесь, внизу, — ответил Джаггер. — Я в основном живу наверху, поближе к небесам.
На втором этаже дом имел более жилой вид, хотя все двери были заперты. Они поднялись на самый верх.
Лестница привела их вначале в маленькую переднюю, которая освещалась лампой под потолком. Посреди передней стояло огромное, черное кожаное кресло, какое часто доводится видеть в дорогих мебельных магазинах, но покупатели
В переднюю выходили три двери. Левая была приоткрыта, и Брайони, заглянув мельком, увидела за ней современную, хорошо обставленную кухню. Две других двери были закрыты. Джаггер прошел вперед и открыл одну. Там оказалась на удивление большая комната с двумя широкими окнами. Он включил свет и задернул шторы, серые, с зелено-голубым узором. Стены здесь были белыми.
В углу комнаты Брайони увидела камин, рядом — телевизор и стереоустановку. Вдоль трех стен стояли стеллажи с книгами и пластинками. Между ними висело с полдюжины современных картин. Брайони узнала картину Никольсона, эскиз Нолана «Леда и лебедь» и рисунок, на котором была подпись Пикассо, но который вполне мог выйти из-под карандаша мастера подделывать стиль Пикассо, равно как и подпись. Приоткрытая дверь позволила Брайони заглянуть в спальню, по некоторым признакам — мужскую. Джаггер подошел и закрыл эту дверь.
Девушка огляделась кругом.
— Я и не подозревала, что вы столь бедны, — улыбаясь, сказала она. — Чем вы тут занимаетесь наверху? Скрываетесь от налогового инспектора?
— Мне здесь нравится, — коротко ответил он. — Ванная сразу налево, напротив кухни. Горячая вода в изобилии.
— Весьма заманчиво, — сказала она и исчезла.
Когда появилась снова, на столе уже стоял поднос с холодным мясом и салатом. С ними соседствовали французский сыр и соленые крекеры, а также два бокала с хорошо охлажденным розовым «каберне». Ужин завершал кофе. Поели они не спеша и с аппетитом.
Закончив с едой, Джаггер закурил. Он медленно пускал струйки дыма и украдкой разглядывал Брайони. Та слегка порозовела, от вина ее глаза заблестели. Вдруг он поймал себя на мысли — какова она в постели?
Их взгляды встретились.
— Увы, тут ничего не поделаешь, — ответила она на его невысказанный вопрос. — Я еще девственница и в ближайшее время не собираюсь расстаться с этим состоянием.
— Интересно, что это вы подумали, — благочестиво возмутился он. — Вы тоже находитесь в доме достойного холостяка.
Она засмеялась.
— Тут есть некоторая разница. Холостяк — это мужчина, который не женат. Но по этой причине ему не обязательно жить аскетом. Кроме того, собственный дом — это первый шаг к браку.
Джаггер поднялся и принес бронзовую кассету, которую получил от Силидж-Бинна. Рассмотрев ее, сказал:
— Заперта, но это дело нехитрое.
В одном из стеллажей был небольшой шкафчик. Он открыл его и в два приема превратил в верстачок. Из ящика с инструментами извлек электродрель
Через несколько секунд крышка открылась. Джаггер достал из кассеты полиэтиленовый пакетик и взвесил на руке, протягивая Брайони. Она притронулась к нему пальцем.
— Что это?
— Я ведь уже говорил. Прах человеческий.
Она хотела было засмеяться, но, заглянув Джаггеру в лицо, отдернула руку.
Он продолжал держать пакет на ладони.
— Бедняга Биддл-Джонс, — сказал он. — Я его хорошо знал.
Потом вдруг пригляделся к пакету.
— Э-э, дружище, да ты, как я погляжу, сильно изменился с нашей последней встречи.
Он поставил кассету на пол и снял резинку, которой был перехвачен пакет. Высыпал часть содержимого на блюдце и потрогал указательным пальцем. Понюхал, но не обнаружил никакого особого запаха. Словом, оно отнюдь не напоминало пепел после кремации. Да к тому же было влажным.
Он бросил быстрый взгляд на Брайони.
— Это — не то, что я видел вчера. Хотя еще тогда мне показалось, что вещество в пакетике не очень-то похоже на пепел. Но я еще сомневался. А это — наверняка не пепел. Все, что угодно, только не пепел.
Он отставил блюдце и снова подошел к стеллажу. На этот раз снял с полки толстый желтый том, полистал и, наконец, нашел, что искал.
«Силидж-Бинн, Маркус, сын Альфреда Гордона Бин-на и Доры Силидж. Родился 3 сентября 1902. Экзамены—1927, профессор колледжа Св. Троицы в Кембридже, 1944–1952. Публикации: Экономическое значение грибов. Паразитические грибы. Различные статьи о ба-зидиомицетах. Адрес: Хангер-хаус, Хаутон, Суссекс».
Джаггер поставил том на полку и сел.
— Выходит, и вправду профессор. Или, может, был профессором? Это что, звание на всю жизнь, как, например, генерал или адмирал? Понятия не имею. Кроме того, знаток грибов. Ну и что? Может, он использует пепел, чтобы выращивать на нем грибы? Или, может…
Он поглядел на Брайони так, будто на него снизошло откровение.
— Круксшанк! — вдруг выпалил он.
— Будьте здоровы! — вежливо сказала она, не разобрав.
Джаггер схватил телефонную трубку и попросил соединить его с мистером Джоселином Круксшанком в Кембридже. Ожидая вызова, беспокойно бегал по комнате из угла в угол.
— Один мой старый друг, — пояснил он удивленной Брайони. — Сейчас какая-то шишка в университете. А в войну был великим мастером рукопашного боя.
Телефон зазвонил. Джаггер схватил трубку и спросил, кто говорит — мистер Джоселин Круксшанк?
В трубке раздалось какое-то кваканье, и Джаггер засмеялся.
— Ну хорошо, — сказал он. — Это говорит Джаггер. Да. Кто же еще?!
На том конце провода его собеседник разразился длинным монологом, который, по всей видимости, закончил вопросом.
— Со времен Кореи? — переспросил Джаггер. — Да чем только ни занимался! Всякой всячиной. То одним, то другим. Как-нибудь расскажу при случае. Не ухлопал ли я кого за последнее время? Нет, конечно. Что ты говоришь-то такое? А сейчас послушай меня внимательно, если, конечно, ты на это способен. Мне нужна твоя помощь.