Моя птичка
Шрифт:
Подрываюсь на ноги, подлетаю к ней, сжимая кулаки. Отшатывается. Да, я сейчас за себя не ручаюсь.
— Если я потеряю Аню из-за тебя, то…
— Что? Аня тебя не простит. Никогда. Это ведь чистая и не испорченная птичка, — хмыкает злорадно.
— Уходи, пока я тебя не прибил.
— Рука не поднимется в отличие от… — тянет руки к ширинке.
Грубо перехватываю запястье и отталкиваю к выходу. Летит и чуть с ног не сбивает Игоря.
— Аккуратней, Метель! Че уже похмелилась? — поднимает руки вверх, пропуская
— Нищеброд, — выплевывает прежде чем свалить.
Игорь хмыкает и протягивает мне руку. На раскрытой ладони телефон.
Мой.
На экране трещина. Делит его пополам. Видно даже невооруженным взглядом.
— Нашел внизу у бассейна. Твой ведь?
Киваю.
— Спасибо.
— Я Аню на такси посадил, — хмурится, убирая руки в карманы. — Что случилось?
Провожу пятерней по волосам.
— Пиздец мне пришел, Белый.
— Метель?
Опять отделываюсь кивком.
— Насколько все плохо?
— Сотка по десятибалльной шкале.
— Чем помочь, братишка?
— Я не знаю. Сейчас надо Аню найти и поговорить.
— А потом?
Хрен знает, что потом.
Память восстановить, наверное.
11. Накосячил
С восстановлением хронологии событий беда.
Я помню, как нас с птичкой прервали, как вышел в коридор, а потом провал.
Аня не отвечает на звонки. Пока сгребаю наши вещи с номера, батарея на телефоне сдыхает. Меня всего трясет, потому что осознание пиздеца накрывает.
Она меня не простит.
Я бы не простил…
На выходе меня ловит Белый, не дает сесть в тачку. Я психую, вырывая у него пачку с сигаретами.
— Расскажи, что случилось? Надо успокоиться, Богульский, а то натворишь еще больше дел.
Понимаю, что прав, но внутренности трясутся, словно я последний день живу. Кажется, с каждой минутой расстояние между мной и птичкой увеличивается. Я теряю её…
И это чертовски больно! Словно на органы льют кислоту. Я прикуриваю только со второго раза. Кратко рассказываю Игорю, как началось мое утро, а ночь?
— Я не помню нихера, — тяну в себя дым, прислоняюсь задницей к капоту тачки и сглатываю горечь.
В голове туман.
— Ты как Аню унес с бассейна, так я вас и не видел больше. С Воронцовым потусили в тире с полчаса и разошлись по номерам.
Черт!
Мне катастрофически мало никотина. Хочется прокрутить кадры вчерашнего вечера заново, но сердечную мышцу сводит. Надо ехать к Ане, пока она не успела себя накрутить ещё больше, чем возможно в принципе.
— Слушай, я с владельцем поговорю. У них тут камеры стоят. Может, ты где-то засветился.
— И чем это поможет? Докажет лишний раз, что я… — с психом сжимаю сигарету в руке.
Ладонь обжигает. Я трахнул Метель. Свершенный факт.
В ушах почему-то звучат стоны, и они точно принадлежат не Ленке. Я стойко подсажен на Анюту.
Без прощаний сажусь в машину. Белый наблюдает за тем, как я жму на педаль газа. Хмурый друг остается позади, как и гребаная база отдыха.
Ебал я такой отдых!
Мотор за ребрами громко грохочет. Время тянется. До дома добираюсь быстро. Влетаю по ступенькам. Трясущимися руками запихиваю ключ в замочную скважину, открываю дверь и застываю на пороге. Ани здесь нет…
Не знаю, какой радар включается, но…
Обувь стоит ровно.
Пахнет освежителем воздуха, а не нежным парфюмом моей птички.
Она ведь не дура скрываться от меня на нашей общей территории.
От бессилия и страха опускаются руки. Разуваюсь, иду в комнату и ищу зарядное, чтобы включить телефон.
Куда она могла поехать?
Вариантов не так много. Подруг у нее особо нет. Значит, дело совсем плохо и выбивать встречи с женой придется у тёщеньки. Подождав несколько минут, врубаю телефон и снова набираю Анюту. Долгие гудки. И нет ответа.
Врубаю приложение поиска, которые установлены взаимно.
И точно.
Вытаскивать жены придется от Зинаиды Марковны.
Вылетаю в коридор, запихиваю ногу в одну кроссовку и застываю.
Блядь!
Я не в том виде, чтобы вести переговоры с тёщей.
Нет. На последнюю мне наплевать, но Аня… Ради нее стопорюсь.
Иду в ванную, скидываю с себя шмотки и долго стою под прохладными струями воды, пытаясь привести мысли в порядок. Хрен-то там!
Они кружат вокруг утреннего происшествия. Кажется, что вокруг меня приторный аромат духов Метелькиной. Кривлюсь. На два раза моюсь. Не помогает.
Тошнит от себя же.
Неужели так ужрался, что не заметил разницы между женой и дешевой девкой?
Блядь! Блядь! Блядь!
Луплю ладонью в стенку кабинки.
До выхода из дома, чищу зубы, вкидываю в себя пару таблеток абсорбента и срываюсь по нужному адресу. Что меня там ждет?
Раньше было легче. Я шел туда не один. Аня держала за руку, поддерживала. Она остро нуждалась во мне, а я в ней. Сейчас связь рваная и односторонняя. Это больно.
Внутренний мандраж не проходит. Стоя перед дверью родителей птички, обливаюсь потом и дерьмом. От себя гадко, но лучше поговорить сейчас. Сказать, как есть.
Жму на черную квадратную кнопку, слышу, как по квартире родственничков пролетает звонкая противная трель. Пара секунд. Пара движений, чтобы открыть замок. Дверь медленно открывается, и вместо Ани я вижу Зинаиду Марковну во всей красе.
— Явился, — демонстративно складывает руки на груди.
На ней строгое серое платье. Макияж. Укладка. Светская львица, блядь!
— Мне нужно с Аней поговорить, — говорю спокойно, но с нажимом.
Встает так, что я не могу пройти внутрь.
— Нет, Ярослав.