Моя (с)нежная ошибка
Шрифт:
И, боги, как же это оказывается, здорово — говорить то, что думаешь.
— Когда вернёмся, непременно поплачу по этому поводу в подушку. А когда мы, кстати, вернёмся? — с надеждой спросила я, невинно хлопая глазками.
Кто-то за моей спиной подавился смехом.
Голубые глаза сощурились, смерили меня взглядом. У меня по спине снова пробежали ледяные мурашки. Вольфред вдруг схватил меня за руку ниже плеча. Сквозь слои тёплой одежды я почувствовала его жёсткие пальцы. Склонился ниже, к самому моему уху. Низкий голос принца проговорил тихо, так, чтобы слышала одна
— Я бы отправил вас хоть сейчас. И намного дальше… подушки. Но боюсь, мой отец настаивает на вашей кандидатуре. Старику втемяшилось в голову, что после смерти короля Запада мы сможем претендовать на всю страну Западных стражей, если я возьму вас в жёны. Так что боюсь, вам придётся меня терпеть. И не только сегодня. Но и до конца своих дней.
У меня на глазах выступили слёзы, которые тут же осели инеем на ресницах.
— Тогда зачем весь этот фарс? Какие-то испытания… — прошептала я.
— Хотел увидеть ваше истинное ко мне отношение. Я увидел.
Вольфред резко отпустил меня, почти оттолкнул. И отвернулся, как будто я была пустым местом, не стоящим его внимания.
— Привал. Отдыхаем полчаса — и поворачиваем обратно.
Отрывистые команды принца, и вот уже под вздохи облегчения кто-то разводит костёр, слуги подносят расписанные золотом табуреты для знати, которые несли всё это время на себе, достаются припасы и выкладываются на раскладной походный стол. Собаки радостно разлеглись вокруг, свесив длинные языки.
А меня будто оглушило пониманием непоправимой несправедливости, которая вот-вот произойдёт в моей жизни.
До этого всё почему-то воспринималась как игра. Не всерьёз.
А вот теперь я вдруг с ужасом осознала, что этот холодный, не любящий на свете никого, кроме себя человек, через считанные дни станет моим мужем.
А ведь мне и в постель с ним придётся ложиться!
Сердце будто кто-то сжал ледяной рукой. Стало больно дышать.
Ещё чуть-чуть, и разревусь навзрыд. Но нельзя допустить, чтобы это чудовище видело мои слёзы.
Я развернулась и бросилась в чащу леса. Всё равно никто моего отсутствия даже не заметит.
Отойду во-он за те громадные ели, там наплачусь всласть… потом отскребу ледышки с ресниц и вернусь. Принц как раз успеет насладиться обедом.
Так и вышло, никто за мной не пошёл, и девственно-чистую пелену снега под елями нарушила я одна.
Посторонние звуки быстро погасли, надёжно отсечённые хвойной завесой. Как по мановению волшебной палочки. Было ощущение, будто во всём лесу никого — только я и эти ёлки. Приятное ощущение. Мне даже плакать расхотелось — я просто шла вперёд, запрокинув лицо, и любуясь на то, как высоко-высоко, в головокружительной высоте, в белых промельках тут и там виднеется зимнее небо.
А потом вдруг лес кончился.
Без предупреждения.
Вот просто только что по обе стороны от меня высились стены разлапистых древних деревьев — а теперь я делаю шаг, и выхожу на открытое пространство.
Снежная белизна слепит. Солнца нет, день какой-то сумрачный, настороженный. Но колоссальное белое пространство передо мной потрясает.
Так
И на ней тут и там разбросаны камни.
Не просто камни — гигантские каменные валуны в шапках снега. Тёмно-серые, изъеденные временем, поросшие голубым лишайником и чёрным мхом. Кое-где они поставлены один на другой — по два, по три сразу. Ясно, что природа так никогда не сделает.
Это сотворили людские руки.
Как зачарованная, иду вперёд.
Боюсь даже представить, сколько человек должны были вложить все свои силы, чтобы поднять этакую громадину. И как вообще…
Тут же приходят на ум древние байки о том, что чародей Велимир, за наследие которого так отчаянно бились короли, умел двигать предметы силой мысли. А может, это были не такие уж байки.
Здесь, на Севере, где сам воздух будто пропитан магией, кажется возможным всё.
Прохожу мимо одного из «столбов», в котором камней пять разного размера, причем самый верхний, здоровенный, держится на предпоследнем маленьком. Решаю на всякий случай ближе не подходить.
И всё-таки, я не хотела бы здесь жить. Больно странно, непонятно, чуждо тут всё, на этом Севере… и холодно. Да, это самое главное. Очень-очень холодно.
Замечаю, что стало как будто даже холоднее. Обхватываю плечи руками, но согреться не выходит.
Да нет, не кажется! Точно холоднее.
Дыхание вырывается изо рта волнистым паром, будто я превратилась в снежного дракона. И тут же словно кто-то разорвал в небе надо мной перину — начинает валить густой, хлопьями снег.
И вот тут-то на меня наконец-то накатывает запоздалый страх. Вернее, не так — замогильный ужас. Как я умудрилась забраться сюда?! Почему убежала ото всех?! Я ведь жуткая трусиха, на меня совсем не похоже сунуться в одиночку в чащу чужого и страшного леса, а потом ещё бродить по заброшенному каменному лабиринту. Как будто меня вели, словно барашка на верёвочке.
Надо срочно возвращаться!
Но мои ноги прирастают к земле… а точнее, вмерзают в сугроб, где я стою, — когда становится так тихо, что не слышу даже собственного дыхания. А снежные хлопья застывают прямо в воздухе. Мы все — и я, и снег, и камни — будто нарисованы крупными мазками на гигантском полотне.
И вот тогда я вижу Их.
Сквозь неподвижную снежную завесу откуда-то с самого края окоёма ко мне идут белые фигуры неясных очертаний. Они такие большие, что самый высокий каменный столб — им по колено.
Белые волки.
Один… два… три…
Совершенно белые глаза без зрачков, нездешний покой в каждом неторопливом движении. И моё абсолютно чёткое осознание того, что если они меня настигнут, останется только маленький холодный окоченевший трупик там, где они пройдут.
— Нет, ты точно дура! Какой чёрт тебя дёрнул пойти на Кладбище Камней?!
Чьи-то руки хватают меня за плечи, разворачивают, встряхивают.
Не сразу понимаю, чего от меня хотят. Не сразу получается сфокусировать взгляд. Паника захлёстывает леденящими волнами, ноги и руки отказываются слушаться, замёрзшие губы дрожат.