Моя сестра Джоди

Уилсон Жаклин

– Не будь занудой, – ухмыльнулась Джоди. – Посмотри на верхушки деревьев! Неужели тебе не хочется прошагать по ним до самых холмов? Или пролететь над ними. Я всегда мечтала о том, чтобы уметь летать. Помнишь мою ракету, Перл? Я хотела, чтобы папа сделал мне ракету, которая донесет меня до луны, вот так-то, Харли. А может быть, мне и не нужна ракета, чтобы летать? Может быть, я сумею сама сильно-сильно подпрыгнуть – и полететь, полететь по ветру…

Джоди подняла руки вверх и сделала вид, что собирается шагнуть из окна. Я схватила ее за футболку и потянула назад.

– Все в порядке, Перл! Я просто дурачусь! – успокоила

меня Джоди, но я продолжала цепляться за нее.

И не выпускала до тех пор, пока мы не спустились по винтовой лестнице и все вместе не покинули башню.

Глава 19

Ученики начали приезжать в субботу. Мельчестер – школа небольшая, и только половина учеников в ней жили в интернате, но у меня все равно было такое ощущение, что сюда нахлынула целая армия захватчиков. Мы привыкли, что можем резвиться здесь на свободе, а теперь эта свобода стала очень и очень ограниченной. Появилось множество новых учителей и главная сестра-хозяйка по прозвищу Матрона – крупная женщина, в огромных корсетах, которые делали ее похожей на ходячий диван. Она была строгой, даже суровой, и отдавала распоряжения не терпящим возражений тоном. Она не сюсюкала с маленькими, как Бессменка, но угрожала хорошенько отшлепать их своей щеткой для волос, и, судя по ее виду, вовсе не шутила.

Строптивыми оказались и прибывшие в школу из ближайшей деревни уборщицы. Их было двое – миссис Колгейт, женщина средних лет, и ее восемнадцатилетняя дочь Тиффани. Обе они были пышнотелыми блондинками, но, в отличие от сестры-хозяйки, пофигистками и растрепами.

Миссис Колгейт носила низко сидящие на поясе джинсы, из которых вываливался ее рыхлый жирный живот. Сквозь футболку отчетливо проступал ее выпяченный пупок, на который я просто не могла смотреть, потому что меня тошнило. Тиффани носила крохотные джинсовые юбочки, такие короткие, что когда она нагибалась, были видны ее трусики. На толстом белом бедре у нее была татуировка – синяя бабочка.

Когда они впервые пришли на работу – это случилось накануне начала учебного года, – мама заварила для них чай, и поначалу все шло очень мило, но потом мама начала объяснять им, как нужно впредь убираться на кухне, и миссис Колгейт сразу же перешла в наступление.

– Вы нас обвиняете в том, что когда вы приехали, на кухне была грязь? – сказала она.

– Я никого не обвиняю. Просто констатирую факт. Кухня была в ужасном состоянии. Сейчас я ее отскребла и отмыла и хочу, чтобы вы и впредь поддерживали в ней чистоту. На кухне не должно быть ни пятнышка – я же в ней еду готовлю. Чистота – залог здоровья и безопасности для учеников, – сказала мама.

– Кухня – это ваша территория, миссис Уэллс, – презрительно фыркнула миссис Колгейт. – Чистить и драить ее – это ваша задача. А на нас с Тифф вся школа. И вообще, я работаю здесь уже десять лет, и никогда ни у кого ко мне не было претензий. Да и кто вы такая, чтобы мной командовать? – неприязненно спросила она, скрещивая руки на груди.

– Я менеджер по питанию, – надменным тоном ответила мама, высоко задрав подбородок, и совсем иным тоном добавила: – А это значит, что я старше по должности, чем уборщицы, так что заруби это себе на носу, немытая кобыла.

Скажи что-нибудь подобное я или Джоди, мама пришла бы в ярость. Сейчас для нее был момент

триумфа, но в то же время стало ясно, что миссис Колгейт и Тиффани теперь наши смертельные враги.

Они поймали нас с Джоди, когда мы пытались проскользнуть по лестнице на верхний этаж.

– Эй, куда это вы? – спросила миссис Колгейт. – Ходить по этой лестнице запрещено.

– Нам не запрещено, – ответила Джоди. – Мы здесь живем.

– Лестница не часть вашей квартиры, мисс. Вы не имеете права находиться здесь. Катитесь отсюда, – сказала миссис Колгейт.

– Это вы не имеете права нами распоряжаться, – огрызнулась Джоди.

– Будете хамить, я пожалуюсь на вас мистеру Уилберфорсу, – пригрозила миссис Колгейт.

– Валяйте попробуйте. Мистер Уилберфорс – наш друг, – ответила Джоди, но тем не менее спустилась с лестницы вниз.

Честно говоря, мы уже не были уверены – друг нам теперь мистер Уилберфорс или нет. Мы привыкли видеть его в затрапезной садовой одежде – в старых клетчатых рубашках, обвислых вельветовых брюках и забавной соломенной шляпе, но с началом учебного года мистер Уилберфорс преобразился. Теперь на нем были модные рубашки в мелкую полоску, блейзер и отутюженные серые фланелевые брюки, и он величественно расхаживал по школе в до блеска начищенных мокасинах. Некоторые из учителей даже называли его не «мистер Уилберфорс», а «господин директор», причем произносили эти слова так, словно имели в виду «ваше величество». Мистер Уилберфорс по-прежнему дружелюбно кивал головой, встречая нас, и даже всегда подмигивал Джоди, но обратиться к нему мы уже не рисковали.

Изменилась и мисс Френч – стала деловитой и оживленной, носилась по всей школе со своим блокнотом и задранными на голову вместо ободка очками для чтения. Теперь ей стало совсем не до Джоди, тем более что появилась целая очередь желающих погулять со Стариной Шепом. Если Джоди оказывалась первой в этой очереди, она поручала ей Старину Шепа, если нет – а такое случалось гораздо чаще, – отпускала его гулять с кем попало.

Избалованный вниманием, Старина Шеп совершенно развинтился и готов был с радостным лаем бросаться к кому угодно, особенно если чувствовал, что сейчас ему перепадет что-нибудь вкусненькое.

– Старая глупая дворняга, – ворчала Джоди. – Я же его так хорошо натаскала, он даже начал у меня выполнять кое-какие трюки, например крутиться, или ложиться по команде, или притворяться мертвым, а теперь все насмарку. Готов пойти с любым, кто даст ему печенье или сухарик. Но пса нельзя кормить такой дрянью. Он же раздуется от этого как дирижабль. Я пыталась поговорить об этом с Френчи, но она меня и слушать не хочет.

Джоди по-прежнему стремилась проводить время с Джедом, но возле него теперь вилась целая стайка других девушек, постарше.

– Они такие пафосные, эта Анна, и София, и Ребекка, – с жаром говорила Джоди. – Трутся возле Джеда, хлопают ресницами и хохочут, хохочут, хохочут. «Ах, Джед!», «Ох, Джед!» А Анна, ты не поверишь, даже называет его «Джедай». И не понимает при этом, что она ему совершенно не интересна.

Я с тревогой слушала Джоди. Насколько мне было известно, она тоже ни капельки не интересовала Джеда. Единственной девушкой, на которую он с удовольствием пялился, была эта несносная Тиффани Колгейт.

Джоди не заинтересовал ни один мальчик из ее класса, как на то надеялась миссис Уилберфорс.