Моя сказка

Джиллиан

— Дай я… — с удивлением сказал из-за спины принца Фернан.

Норман остановил его.

— Времени мало. — И спокойно перешагнул порог. Затем, обернувшись, подал руку сначала Эймери, а затем Фернану, переводя обоих.

Женщина, сиявшая слабым светом даже в полумраке сеней, лишь улыбнулась и пошла впереди. Она быстро поставила на стол посередине единственной комнаты поднос с лёгкой выпечкой и кувшин. В один из бокалов налила сок и поднесла принцу. Тот кивнул и спокойно выпил. Друзья взяли по печенью и остались у стола, а Норман, оставив бокал на столе, пошёл следом за крёстной Синд. Фею не узнать невозможно — хотя бы по тому сиянию,

которое она распространяет вокруг себя и которое легко разглядит даже самый обычный человек. А у фей свои законы гостеприимства. Выполнить хотя бы часть из них — пройти проверку, хотя они кажутся примитивными. Норман проверку прошёл.

Фея, не представившись, что подсказало: визит будет коротким, — шагнула к занавесям-гобеленам, выцветшим от старости, и слегка откинула один из них, оглянувшись и тем безмолвно приглашая Нормана. Когда он подошёл ближе, она первой шагнула за гобелен. И, нисколько не сомневаясь, принц последовал за нею. Они очутились в небольшой комнатке, отделённой от основного помещения при помощи тех же гобеленов. Здесь из мебели была лишь кровать — скорее, даже старинная низкая лежанка, примыкающая к камину. Постель на ней была чистой и белой, отчего неподвижно лежащий здесь человек выглядел мертвенно серым.

Принц подошёл к кровати, пристально вгляделся в запавшие глаза когда-то сильного мужчины — сейчас почти мертвеца, а потом взглянул в сторону камина. Фея выжидательно следила за его действиями, не отходя от «порога».

— Я расскажу, — негромко сказал Норман, продолжая смотреть не на человека в постели, а на тень у камина, и фея тихо улыбнулась. — А вы только кивайте, если я буду прав. Феи ничего не понимают в некромантии, а тем более в некромагии или в экзорцизме. Их область — жизнь. Ваша жена — ледяная ведьма. Она привела экзорциста, тоже ледяного колдуна, и спрятала вашу душу в шкатулку — под стерегущее заклинание. Я прав? Именно это произошло?

Тень у камина колыхнулась. Фея, ставшая серьёзней, прошелестела от гобелена:

— Об этом я не знала. Мне казалось, эта женщина опоила его чем-то.

— Она пользовалась вашим именем, — продолжал Норман, — чтобы получить доступ не только к вашему имению, но и к нашему миру. У ледяных колдунов свои представления о мире, и они не совпадают с общечеловеческими. Если бы не Синд, никто бы ничего не узнал. А отец Синд очень благороден. Поэтому принял на себя ношу помочь вдове и детям своего друга…

— Нет, не детям… — снова прошелестела фея.

На этот раз Норман обернулся.

— Сёстры Синд не дети его друга-однополчанина?

— Нет. До него был обычный человек, за которого родители ей не разрешили выйти замуж. — Фея помолчала в нерешительности. — Но, кажется, она вышла за него, потому что родители в одночасье погибли. История с тёмным пятном. Я не присматривалась к этой женщине, пока не узнала, что у её дочерей очень маленькие магические способности. Поэтому после смерти мужа она рвалась приехать сюда, в наш мир, где девушки с таким слабым талантом к магии не погибнут. Ледяные колдуны не любят полукровок. Муж её, человек, тоже прожил недолго. История запутанная.

— Значит… — Принц задумался и снова посмотрел на тень. — Я могу вернуть душу в тело, если вы последуете за мной.

— Ваше высочество… — Фея склонилась перед ним в поклоне.

Они вышли в комнату, где принца дожидались друзья.

Фея вздохнула и протянула Норману обычный воинский знак.

— Тень пойдёт за вами, если в ваших руках будет вот

это. Я не спрашиваю, сумеете ли вы сделать то, что обещали. Вы сильный и уверенный. И вашей уверенности верю. Прежде чем уйдёте, хочу предупредить: вы прошли из леса сюда и никого не встретили, но эта женщина запустила в сад ледяных зверей. Будьте осторожны, уходя. И ещё. — Фея взяла с подоконника мешочек и протянула его Эймери. — Пожалуйста, положите эту вещь в комнате Синд. Это мой подарок крестнице — на празднества.

Норман несколько удивился, как и Эймери, впрочем, почему именно тот должен передать подарок Синд. Поэтому мимо его внимания прошло другое: подарок должен быть положен в комнате, а не передан. Но все трое распрощались с феей быстро и заторопились уйти, чтобы успеть до обеда в университет.

… Несмотря на возню с травами, Синд многое успела за утро.

Напевая и даже пританцовывая, она прикинула время и даже решила сама отнести чуть переделанные для сестёр платья в их апартаменты. Она пробежала со своего второго на их пятый и осторожно нажала ручку на новой двери. Улыбнулась. Новая дверь! Они всё-таки поставили! И тут же усмехнулась: сёстры так и не привыкли, что младшей сводной сестры нет в их апартаментах! Дверь не закрыта! Привыкли, что она закрывает… Она проскользнула в помещение и, повесив платья на спинки стульев, перенесла один стул к комнате-спальне Ивет, а второй — к Лунет. А шагая назад, рассеянно, по привычке, даже не думая, что делает, собрала с пола разбросанные вещи и разложила их по местам. Долго придётся сёстрам отвыкать от бесплатной прислуги!..

У порога оглянулась. Проверила замок, поняла, как он закрывается. Вышла, закрыла дверь и погладила отверстие замка, прошептав защитное заклинание. Щелчок раздался негромкий. Теперь никто из посторонних не сможет войти к сёстрам, пока они спят. А уж будить их Синд точно не собиралась. Слушать их новые жалобы на «помощницу», которую для них нашла мачеха? Не больно-то хочется.

И Синд побежала вниз, к себе. Надо ещё собраться на первую пару.

Дверь её комнаты была полуоткрыта. Но Синд не испугалась. На косяке «висело» предупреждение: «Синд! Не бойся! Это я здесь!!»

Она распахнула дверь и весело сказала:

— Доброе утро, Мартина!

— Доброе! — отозвалась рыженькая воительница, сидевшая на стуле у окна. — Ты где гуляла? У тебя было открыто — я и вошла.

— Что с ногами?

Мартина сидела на стуле не абы как, а упираясь в сиденье одной ногой и гладя пятку ладонью — явно морщась. От вопроса Синд хмыкнула.

— Травница, да?

— Конечно — спрашиваешь ещё. Что случилось?

— Не знаю, трещины по краям стопы пошли. Вроде незаметно, а боль раздражает. И стоять не всегда удобно: чуть не так ступила — трещины кровавят.

— Та-ак, признавайся! Где, по какому льду бегала босиком? Или где перестояла на холодном? Ну-ка, встань! — Синд нагнулась и ладонью от стопы рыженькой воительницы, будто прислушиваясь, провела до её талии, подержала. — Та-ак. Всё с вами ясно.

— Это не слишком серьёзно? — обеспокоилась Мартина.

— Драться сможешь и дальше! — засмеялась Синд. — Не пугайся. У тебя два выхода из положения. Оба лёгкие. Или бежишь в столовую и там договариваешься с поварами, чтобы они тебе дня три оставляли свежий укропчик — пожевать. Впрочем, можно договориться и с огородниками — будешь к ним бегать те же три дня. Или могу дать сушёного укропа, чтобы заваривать и пить отвар. Выбирай. Ты сильно простыла.