Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
Наконец, Гитлер подошёл и взяв письмо, положил его в боковой карман кителя.
— Я прочитаю его, унтерштурмфюрер! — бросил он и развернувшись, пошёл дальше по коридору. Гюнтер провожал его взглядом, сердце билось как сумасшедшее… Его отпустило, как только фюрер отвернулся от него, и Гюнтер сейчас медленно приходил в нормальное состояние. Внезапно его отвлёк голос Евы:
— Скажите, унтерштурмфюрер… — она заколебалась. — Это письмо… оно точно не от женщины? — её глаза с мольбой смотрели на него.
Гюнтер повернул голову к ней и улыбнулся своей фирменной улыбкой:
— Уверяю, фройляйн Браун, в этом письме нет ни слова о любви,
Он смотрел ей в глаза таким же властным, пронизывающим взглядом, каким на него самого смотрел фюрер. Таким же, как удав Каа из «Маугли» смотрел на бандерлогов.
И она не выдержала его взгляда, отвела в сторону взор.
— Конечно, унтерштурмфюрер… если это в моих силах. — Её руки сами собой прошлись по платью, спрятавшись за спиной и сцепившись там.
— Эту услугу можете оказать мне только вы и никто кроме вас, фройляйн Браун… — низким голосом проговорил он.
Ева попыталась взять себя в руки, но всё на что её хватило, вытащить руки из-за спины и сложить внизу живота, так, как часто любил делать Гитлер. Смотреть ему в глаза она по-прежнему не смогла.
— Какая же, унтерштурмфюрер? — спросила она. Голос её слегка дрогнул.
— Я прошу вас никому и никогда не говорить про это письмо. Оно настолько важно, что если про него узнает кто-то кроме фюрера… и вас… то последствия могут быть катастрофичны. Для всех нас, лично для вас и для Рейха. Я не шучу, фройляйн Браун! — с нажимом проговорил он.
— Я обещаю, унтерштурмфюрер, что никому и никогда не скажу о нём. Я понимаю! — Она, наконец, посмотрела на него но через пару секунд её взгляд снова вильнул в сторону. — Но… если это письмо касается и меня… — она снова замялась. — Возможно, я имею право знать..
— Нет, фройляйн. Я знаю, что там написано про вас, но без разрешения фюрера не имею права рассказать вам. Сожалею, фройляйн Браун… — с нотками сожаления ответил он. Гюнтер специально «проговорился» что часть письма касается её чтобы она заинтересовалась им. Сначала из любопытства, как и большинство женщин, а потом… кто знает? Главное, чтобы она выделила его из десятков безликих фигур в форме СС, которые несут службу в здании.
— Скажите хотя бы, то что написано там про меня… опасно? — она теперь смотрела ему куда-то в район груди. Запах духов, которыми она пользовалась, щекотал его нос и вызывал желание нагнуться пониже к её волосам, зарыться в них, чтобы вдохнуть завлекающий аромат ещё глубже.
«Проклятье, Гюнтер, немедленно успокойся! Не хватало ещё стояк показать ей!» — пытался одёрнуть себя Гюнтер, но получалось плохо. Чем-то Ева зацепила его, но чем?
— Успокойтесь, фройляйн Браун, я защищу вас от всех врагов, которые захотят навредить вам! Клянусь в этом! — как Гюнтер не старался, в голосе, который должен был звучать низко и властно, пробились страстные нотки. Ева тоже что-то почувствовала и удивлённо посмотрела на его лицо.
Повисло молчание.
— Я верю вам, унтерштурмфюрер. — Она улыбнулась. — Извините, а как вас зовут? А то я не всех охранников знаю, хотя вы рискуете своей жизнью, охраняя нас.
— Гюнтер Х… Шольке, фройляйн! — ответил Гюнтер, едва не проболтавшись про свою настоящую фамилию.
— Очень приятно, Гюнтер. А меня Ева. Хотя, вы наверное, уже сами знаете? — она поправила волосы.
— Знаю, фройляйн. Трудно не заметить такую как вы! — сделал
Ева слегка покраснела и снова отвела взгляд в сторону. Каждый раз когда она поднимала голову, чтобы посмотреть на него, то быстро отводила, не в силах долго задержаться.
— Ну что вы, я обычная немка. Таких как я много.
— Ошибаетесь, фройляйн. Поверьте мне! — убеждающим тоном ответил он.
Ева вдруг посмотрела на миниатюрные часики на своей кисти.
— Ой… Извините меня, Гюнтер, мне пора. Всего вам хорошего на службе! — она, улыбаясь, сделала шаг по коридору.
И тут Гюнтер не выдержал.
— Фройляйн Браун!
Она обернулась и вопросительно посмотрела на него.
— Вы самая прекрасная девушка, которую я видел за всю мою жизнь! — самым правдивым тоном произнёс Гюнтер. Впрочем, он почти не врал, Ева ему очень понравилась и говорил он то что чувствовал.
Она покраснела ещё больше и одновременно, весело рассмеялась, снова проведя рукой по волосам.
— А вы, оказывается, большой шутник, Гюнтер! Но почему-то я вам опять верю… Вы опасны для девушек, понимаете? — она смотрела на него, глаза её искрились.
— Ну что вы, я обычный немец. Таких как я много… — он улыбнулся помимо воли.
Она больше ничего не сказала и, улыбаясь, ушла, но Гюнтер продолжал слышать её весёлый смех в голове.
«Проклятье, да что со мной такое?? Веду себя как мальчишка перед первым сексом! Распушил перья перед подружкой фюрера… Боюсь представить, что будет, если она ему проговорится. Ведь весь план рухнет! Даже если он поверит письму, то едва узнает про наш невинный флирт и всё… привет, герр Мюллер! Пусть он сам с ней не спит но и другим не даст, моё и всё! Да и вообще, в городе множество красавиц, та же медсестра из госпиталя… Так нет, дурак, начал Еве комплименты отвешивать… Не спорю, сблизиться с фюрером через Еву неплохой план, но… хоть себе не ври! Тебе же она сама понравилась? Ты же её хочешь, верно? Да, хочу! Понимаю, что нереально, но всё равно хочу. Видимо, это всё от недостатка секса. Надо в ближайшие дни обязательно заняться этим вопросом, иначе и до беды недалеко… Хорошо хоть Ева стояк не увидела, успел успокоиться… Иначе скандал бы устроила, наверное… Или сделала бы вид что не заметила? Или даже ей бы… Так, всё!! Я на службе, закрыли тему!»
Гюнтер глубоко вздохнул и сосредоточился на других мыслях. Письмо он отдал, осталось только ждать результата. Что там решит фюрер? Время покажет.
Берлин.
7 апреля 1940 года.
Александр Самсонов (Дитрих Краузе)
Саша сидел на скамейке, недалеко от здания советского посольства и никак не мог придумать подходящий план, чтобы проникнуть внутрь. Как говорится, близок локоть да не укусишь. Перед входом на территорию посольства стоял пост из двух вооружённых полицейских, которые, несомненно, заинтересуются кто он такой и что ему надо на крохотной советской территории. И что ответить? Документов у него нет, они остались в его квартире. В самом начале побега он хотел проникнуть в свою квартиру, но заподозрил, что из госпиталя уже могли позвонить в полицию и дома его ждут коллеги, желающие задать ему пару вопросов. Подумав, он решил не испытывать судьбу и пробираться прямо к посольству.